Развлечения для птиц с подрезанными крыльями - стр. 29

– Я, конечно, трансами не восхищаюсь, но их-то за что? – удивился Елисей.

– По мнению радфем-активисток, есть за что. Если женщина меняет пол на мужской, то ее причисляют к предательницам. Мужчину, который совершает обратное, тоже не признают за своего. Радикальные феминистки утверждают, что женщина не с рождения – это ненастоящая женщина, так как бывшему мужчине неведомы ощущения бесправного и угнетенного недосущества, которым якобы чувствует себя женщина.

Елисей хмыкнул, чтобы резко не выражаться.

– Некоторые радикальные феминистки ненавидят маникюр, юбки, бюстгальтеры и любые собственные неудачи объясняют через гендер, – сказала Ира.

– Если мой вопрос покажется нескромным, ты вправе разбить о мою голову бокал, – произнес Елисей. – К какому направлению себя относишь ты?

Ира, прищурившись, приподняла бокал над столом, взвесила в руке и опустила обратно.

– К анархо-феминизму. Я тоже за кардинальную перестройку общества, но по экономическому принципу, а не по радфемовской модели. Меня раздражают развязные мужланы и книги с идиотскими названиями вроде «Женщина как социокультурный продукт», и вместе с тем я понимаю, что дремучие патриархальные нравы и неравенство зарплат – это далеко не все ущербные стороны современной цивилизации.

Пока Елисей осмыслял услышанное, Ира поблагодарила за пиво и сообщила, что ей пора.

– Мне надо морально подготовиться ко сну, – пояснила она. – Тяжело засыпаю на новом месте. Настоящая головная боль.

– Лучшее средство от головной боли – напряженная интеллектуальная работа, – заверил Елисей. – Например, игра в крестики-нолики с воображаемым врагом. Подсчет овец также годится.

Ему не хотелось отпускать Иру. Он восхищался девушками, которые, будучи красивыми и умными, не выставляют напоказ свои преимущества и не напрашиваются на симпатию.

– Когда заметка о стауте будет готова, я могу отметить тебя в публикации, – предложил он. – Ты ведь подписана на мой блог в «Инстаграме»?

– Я оттуда удалилась. Лучше прочитаю заметку на «Крафт депо».

– Упомянуть тебя в ней?

– Не стоит.

Внутри Елисея как будто застрял лифт, с грохотом и скрежетом.

– Тогда с моей стороны будет преступным не соблюсти правила этикета и не предложить тебе еще одну дегустацию. Само собой, никаких сидров, сладких элей и молока в составе.

– Почему бы и нет?

Она произнесла это непринужденно, без вежливой сухости и без церемонной улыбки. Лифт снова поехал.

– Тогда так же, через неделю, в пятницу?

– Я за. В восемнадцать. Или в девятнадцать. Если тебе удобно.

– В восемнадцать! – воскликнул он и с трудом удержался от неуместного «спасибо».