Разведотряд - стр. 47
Затем возвратился в Ровно.
Заехал домой, приказал жене быстро собраться, взять только документы и самое-самое необходимое. Затем – на комбинат. Открыл своим ключом кабинет, выгреб из сейфа документы, печати и деньги – немалые деньги, предназначенные на закупки – и выписал себе и Йосе командировки в Киев. Всё запер; перед уходом, во дворе, потрепал по загривку Гавлица. Псина заскулил – почувствовал…
Заехал к Остатнигрошу, приказал быстро собраться, взять документы и – ни слова никому. Йося побледнел и кивнул – почувствовал…
Уже смеркалось, когда заехали домой и забрали Софочку с малышкой. Надо было выехать из города – и они выехали, и заночевали в лесу на полдороги до Острога.
В Киев отправились утром, но довольно поздно. «Эмка» застряла, а Йося с его протезом даже на акселератор толком не мог нажать. Пришлось напрячься, в одиночку вытаскивая передок из колдобины. Ехали, с многочисленными остановками, почти весь день, хотя и всей-то дороги – четыре сотни вёрст. Даже заправляться не пришлось.
Но республиканский наркомат пищевой промышленности – как почти все наркоматы, приученные к сталинскому распорядку дня – ещё работал.
Войткевич здесь уже бывал не раз и не два, барышни-секретарши моментально расплывались в улыбках – и некоторые оргвопросы решались прямо в приемных; и там же удалось с давней уркаганской ловкостью скопировать с беззаботно оставленных бумаг нужные подписи. Чуть сложнее было в бухгалтерии и Первом отделе, куда Яков Осипович сдал, соответственно, всю до копеечки комбинатскую кассу и печати. Но выручала самоуверенная морда и бюрократическая система – закорючки на обходном листе были не аутентичные, но достаточно похожие. И вообще, сдавать – не получать, а какие там высшие соображения – пусть думают те, кто расписался сверху.
В 21.45 отправлялся поезд на Свердловск. Наглости проскочить в кабинет начальника вокзала, обаяния, двух батонов сырокопчёной колбасы и сувенирного флакона «Полесской», плюс, конечно, полная стоимость билетов, хватило на два места, купе в литерном вагоне.
Прощание с перепуганной и заплаканной Софочкой и спящей дочкой заняло не больше пяти минут – поезд уже отходил. С бледным и всё понимающим безногим Йосей, которому Войткевич доверил семью на всё грядущее лихолетье, уже ничего не обговаривали напоследок – не было необходимости. Переговорили в дороге.
«Эмка» так и стояла перед вокзалом.
Яков Осипович, осторожно выруливая и притормаживая у трамвайных путей, проехал полпути к военкомату, остановился у тёмного скверика и переоделся.