Разум и чувство - стр. 46
Марианну они увидели за обедом, когда она молча вошла в столовую и заняла свое место. Глаза покраснели и опухли, и казалось, что она с трудом сдерживает слезы. Она избегала их взглядов, не могла ни есть, ни говорить, а когда ее мать спустя несколько минут с безмолвным сочувствием погладила ее по руке, не смогла больше сдерживаться и, рыдая, выбежала из комнаты.
Это бурное отчаяние продолжалось весь вечер. Она была совсем без сил, просто потому что даже не пыталась взять себя в руки. Малейшее упоминание Уиллоби и всего, что его касалось, приводило ее в отчаяние, и как мать и сестры ни пытались отвлечь Марианну, это было невозможно, ведь, о чем бы они ни начинали разговаривать, избежать предметов, которые напоминали ей о нем, не удавалось.
Глава 16
Марианна не простила бы себе, если бы смогла уснуть в первую ночь после разлуки с Уиллоби. Ей было бы стыдно смотреть в глаза сестрам и матери, если бы на следующее утро она не поднялась с постели еще более нуждающейся в отдыхе, чем легла накануне. Но такой позор ей, пожалуй, не грозил. Она провела бессонную ночь и почти до утра рыдала. Она встала с отчаянной головной болью, была не в силах даже говорить и отказалась от еды, причиняя боль матери и сестрам, но упрямо отвергая их настойчивые попытки утешить ее. Чувствительная натура, что ж тут поделаешь?
После завтрака она отправилась гулять в одиночестве и долго бродила по деревне Алленхейм и ее окрестностям, предаваясь воспоминаниям о прошлых радостях и проливая слезы о том, что все они остались позади.
Весь вечер ее терзала та же тоска. Она играла песни, которые так любил слушать Уиллоби, дуэты, в которых часто сплетались их голоса. Временами она неподвижно сидела за инструментом, всматриваясь в строчки нот, которые он для нее переписал, и в конце концов ее сердце исполнилось такой тяжестью, что больше не могло впитать ни капли грусти. Ее горе каждый день получало обильную пищу и потому не уменьшалось. Она проводила долгие часы за фортепьяно, при этом то пела, то рыдала, часто вообще лишаясь голоса от слез. В книгах, как и в музыке, она выискивала только страдание, которое дает сравнение прошлого счастья и горечи настоящего. Она читала только то, что им так нравилось читать вместе.
Такая неистовая скорбь, конечно, не могла продолжаться вечно. Через несколько дней она перешла в спокойную, тихую меланхолию. Но она не оставила ни свои ежедневные занятия, ни одинокие прогулки, ни тягостные размышления и поэтому временами все же была подвержена бурным припадкам отчаяния.
Писем от Уиллоби не было, да Марианна, казалось, их и не ждала. Ее мать была очень удивлена, а Элинор чувствовала нешуточную тревогу. Но миссис Дэшвуд, когда было необходимо, всегда умела находить объяснения, во всяком случае такие, какие ей самой казались вполне удовлетворительными.