Разрыв-трава. Не поле перейти - стр. 48
– Экий ты неаккуратный. Скинь хоть шапку.
Чуть-чуть про себя усмехнулся Стишка, но шапку снял. Торопливо глотая горячий чай, он оглядывал избу острыми ястребиными глазами, ни на чем долго не задерживаясь, лишь на иконах остановился, его брови, высветленные солнцем до цвета спелого овса, дергаясь, взъехали на высокий лоб.
– Для чего они у вас?
– Для того же, что и у всех, – с неохотой ответил Игнат.
– А еще красные партизаны! – Брови съехали на свое место и распрямились в стрелочки. – Экая невежливость и культурная недоразвитость.
– Чего бормочешь?! – Игната удивила беззастенчивость Стишки.
– Сними ты эти доски, не пачкай своего звания.
– На свой куцый аршин примеряешь? Сперва переживи хоть половину того, что нашему брату досталось.
– Переживали много, учились мало – что толку?
– Уж не ты ли научился?
– Учусь… Каждый день самопросвещением занимаюсь. Иначе теперь нельзя.
– Ну и занимайся на здоровье, может, будет какой толк впоследствии. А пока не шебарши про свою ученость, она у тебя пока что как у зайца хвост: вроде есть, вроде нету. Скажи-ка, если ты такой ученый, что главное в человеке? Чем он разнится от животного?
– Могу, конечно, разъяснить, но это дело долгое и опаска есть: не все поймешь.
– Я, по-твоему, полудурок? – Спесивость Клохтуна и забавляла, и сердила Игната.
– Не полудурок, но отсталости в тебе много. В Бога, наверно, еще веришь? Молишься?
– И верю, и молюсь.
– Ну вот… Однако смотри, Игнат Назарыч, не завели бы тебя молитвы и эти деревяшки, – через плечо Стишка ткнул пальцем в сторону божницы, – прямехонько в кулацкий табор. Для них партизан с затуманенной башкой – находка.
– Другому такое ляпнешь – поколотит.
– Отошло времечко колотить. А богов, боженят, прислужников ихних вскорости поганой метлой из села выметем. Не жди этой поры, худо может обернуться…
– Припугивай других, парень!
– Я не припугиваю. Из уважительности к вам, братьям Родионовым, говорю.
– Оно и видно… Таким манером мало кого возьмешь. Ты, ученая голова, когда-нибудь думал, почему атаман Семенов в восемнадцатом году советскую власть сбросил? Легко сбросил, но сам не удержался. Я не ученый, а скажу. Когда казачня, чехи белые красногвардейцев били, наши мужики в стороне держались, не успели понять, какая она есть, советская власть. Нам, мол, что ни поп – батька. Ну, пришел Семенов. Засвистели плети. Зачали казачки с мужичьего зада кожу спускать. Тут мужик очухался, поумнел, и Семенова, и его японских пособников погнал…
– Ну и что?
– А то, что не любит мужик, когда его за горло берут или плетью по спине ласкают. Ты мне свою правду так выложи, чтобы я ее мог пощупать со всех сторон. Поверю в нее умом и сердцем – сам от всего откажусь и приму твою правду. А то сидишь, то да се плетешь, но разговор у тебя легкий выходит, как дым от папиросы: дунул – и нет ничего.