Разоблаченная Изида. С комментариями. Том I - стр. 117

духа, и двигать им, как марионеткой, заставлять его действовать или произносить слова, вложенные в его уста «бессмертной душой». Но это требует многих условий, обычно неизвестных кружкам спиритуалистов, и даже таким спиритуалистам, у которых регулярные спиритические сеансы вошли в привычку.

Не всякий, кто захочет, может привлечь человеческих духов. Одним из наиболее мощных влечений, испытываемых нашими усопшими, является их сильная привязанность к тем, кого они оставили на земле. Эта привязанность с неодолимой силой затягивает их постепенно в ток астрального света, вибрирующий между симпатическим лицом и Вселенской Душой. Другим, очень важным условием является гармония и магнетическая чистота присутствующих лиц.

Если эта философия не права, если все «материализованные» фигуры, появляющиеся в затемненных комнатах из еще более темных помещений, являются духами людей, когда-то живших на земле, то почему же тогда такая разница между ними и теми духами, которые появляются неожиданно – ex abrupto – безо всяких кабинетов и медиумов? Кто не слыхал о привидениях, не имеющих покоя «душах», появляющихся около тех мест, где они были убиты, или возвращающихся по каким-либо другим таинственным причинам с «теплыми руками» на ощупь, как живая плоть, и если бы не было известно, что они умерли и похоронены, – их не отличить от живых смертных? Мы имеем хорошо засвидетельствованные факты о таких привидениях, которые вдруг становятся видимыми, но никогда до начала эры «материализации» не видели ничего подобного им.

В «Медиум энд дэйбрейк» от 8 сентября 1876 года мы читаем письмо от «одной леди, путешествующей по континенту», в котором рассказывается, что происходило в доме с привидениями. Она говорит:

Так как этот дух несомненно был настоящим элементарием-привидением, который сделался видимым по своей собственной свободной воле, короче говоря – умбра, то он, как и каждая респектабельная тень, был видим, но не осязаем, а если и осязаем, то только в степени ощущения как бы массы воды, неожиданно захваченной рукой, или сгущенного, но холодного пара. Он был светящимся и газообразным; насколько мы в состоянии сказать, это мог быть, действительно, персональный умбра «духа», тяготеющий к земле, преследуемый или собственными угрызениями совести и преступлениями, или преступлениями другого человека или духа. Много посмертных тайн, и современные «материализации» только роняют их достоинство и делают их смешными в глазах равнодушных.