Разные бывают люди. Охотник Кереселидзе (сборник) - стр. 27

Когда дед Игнат услышал своё имя, предлагаемое на должность старосты, он не на шутку испугался. Робко выступив вперёд, заговорил:

– Да што ж вы это, люди добрые? Разве я сгожусь для такого сурьёзного дела?

– Господин Прохоров, а почему бы вам и не согласиться, коли этого желают ваши соплеменники? – обратился к деду Игнату переводчик.

– Хворый я, господин начальник. Сверху вроде бы ничего, а внутрях испортился малость, не сгожусь.

– Да что ты, дед Игнат, да ты у нас джигит настоящий, сто вёрст на коне без седла отмахать сможешь, – выкрикнула одна из вдов-казачек.

– Вот видите, господин Прохоров, и представители от мужчин, и представители от женщин желают именно вас, – не отступал от старого казака переводчик.

Дед Игнат помолчал с минуту, а потом, повернув голову к стоящему рядом Чумакову, выпалил:

– Эх, Денис Иванович, зря грех на душу берёшь…

– Нет, Игнат Фёдорович, не зря, ты себе цены не знаешь. Да ты благодарить должен за доверие народа, – ответил Чумаков.

– Итак, казаки и господа, – продолжил переводчик, – с сего часа господин Прохоров Игнат Фёдорович вступает в исполнение обязанностей вашего старосты, так что прошу любить и жаловать!

Так дед Игнат стал старостой.

В тот же день Игната принарядили в чью-то старую иностранную форму, вооружили для острастки испорченным «кольтом» и тут же включили в работу. На первых порах новоиспечённому старосте была поручена роль помощника квартирмейстера. Поскольку близился вечер, старосте было велено представить список самых добротных домов в станице и отвести туда на постой командующий и начальствующий состав немецкой части. Дед Игнат вначале взялся за поручение нехотя, но потом вошёл во вкус, в особенности после того, как хлебнул «хмельного зелья заграничного изделья», как он сам шутил, стал даже повышать голос на некоторых хозяев. К новенькому, светлому дому Настеньки Понамарёвой отвёл трёх немецких офицеров. Постучав в калитку, крикнул:

– Хозяйка, отворяй, принимай гостей!

Настенька долго не отзывалась. Калитка была заперта.

Тогда староста постучал сильнее. Наконец, не выдержав, женщина распахнула калитку и, держа обе руки за спиной, встала, загородив собой вход.

– Ты что, оглохла, что ли? – спросил староста.

– А ты, несчастный пьянчуга, спятил? Кого привёл? Мало того, что они убили моего Степана, так теперь и в дом его привёл немцев. Убирайся с ними ко всем чертям или я порешу их сама!

– Дурная ты баба, Настя, уйди от греха подальше.

– Не уйду! Не пущу их! Они мои кровные враги! И ты, предатель, убирайся с ними к такой-то матери!

Немецкие офицеры по грозному виду лица и дерзким ноткам в голосе поняли, что она отказывается подчиняться старосте.