Разносчик пиццы - стр. 23
– Отец хотел, чтобы мы сблизились, и все время предпринимал попытки подружить нас. Но разница в возрасте и отсутствие общих интересов сводили все его старания к нулю. Только позже, когда мы стали жить вместе, я сумела разглядеть в ней то, чего не видела раньше, – интересную личность. И лишь тогда я стала ее воспринимать как взрослую, равную себе, а не ребенка, которого надо воспитывать. И все равно я не понимаю, зачем вы об этом спрашиваете.
– Филипп, вы что-то хотели добавить? – повернулся Лямзин к Котову.
– Да. Хочу уточнить: я всегда был честен с Валерией. Всегда.
– Чушь, – она саркастически усмехнулась.
– Да, у меня были проблемы, я тогда влез в ужасные долги. Мне нужна была поддержка, Валерия же отказалась понять меня. Когда не получаешь помощи от близкого человека – это больно, когда не получаешь ни от кого – беспросветно. К счастью, мне повезло, меня вытащили буквально из петли. А ты, дорогая, в тот момент, брезгливо поджав губы, катила к своей маме.
Валерия вспыхнула, глаза ее болезненно заблестели, и она нервно подалась вперед, собираясь что-то сказать.
– Кстати, забыл спросить, – предупредил ее вспышку Лямзин, – Валерия, вы заверили меня, что никому не рассказывали о своем браке с Филиппом, даже Лидии. Но откуда же об этом стало известно Аманде?
– Это вопрос не ко мне.
– Филипп? Аманда? – Лямзин выжидающе посмотрел на них.
– Ну… – Аманда слегка замялась, – он сам мне сказал…
– Филипп?
– Да чего тут непонятного, подполковник, – не выдержала Валерия, – сказать это он мог только в постели и будучи не совсем трезв. Так и запишите: мой бывший муж всегда был неразборчив в связях.
– Что?!! – взревел Макс, поворачиваясь к Аманде. – Ты мне изменяла?!
Лямзин не успел перехватить его руку, так быстро он отвесил оплеуху Аманде. Она схватилась за щеку, и из глаз ее брызнули слезы.
– Прошу без рукоприкладства, – заорал Лямзин, – что вы позволяете себе, Максимилиан!
Глаза Макса бешено вращались, ноздри раздувались, как у породистого скакуна.
– Это было до тебя! Мы даже еще не были знакомы с тобой! – выкрикнула Аманда и стремглав выскочила из гостиной.
– Я бы на вашем месте извинился и вернул девушку, – посоветовал Максу Лямзин.
– Сама придет, – неохотно ответил тот, но все-таки вышел. Вернулся он почти сразу, буркнув, что ее нигде не видно, а на дворе опять начался дождь.
Лямзин кивнул, но про себя отметил, что он или разучился понимать нынешнюю молодежь, или Макс вовсе не любит Аманду.
– Пожалуй, продолжим. Артур, у меня вопрос к вам. Кто мог желать смерти вашей жене?
Артур слегка наклонил голову, размышляя. Кончики его пальцев слегка дрожали, вокруг глаз залегли тени. Эдуард много повидал за свою жизнь смертей, и иногда люди так переживали, что едва не теряли рассудок. Но здесь не было сильного горя. Горечь, растерянность – да, но не отчаяние горячо любящего мужа. Он продолжал разглядывать его, отмечая в уме те детали, на которые раньше не обратил внимания. Высокий, худощавый, но через тонкую ткань белой сорочки угадываются отлично накачанные крепкие мышцы. Аристократически бледное нервное лицо, тонкие светло-пепельные волосы, длинные пальцы пианиста – и в противовес им, разрушая мягкий и поэтичный образ, – дерзкий взгляд стальных глаз. Еще Лямзин рассмотрел обручальное кольцо на безымянном пальце, которое, похоже, было немного велико его обладателю и держалось на суставе так, что могло в любой момент соскользнуть.