Размышления о природе и жизни - стр. 18

Контрреволюционная случайность, плод больной головы Ленина! Надо придумать такую ахинею.

У Яковлева, несмотря на часто вполне воспринимаемые рассуждения «теоретического» порядка, – несуразная зашоренность во взглядах на реальную жизнь. И потому: с одной стороны, – как у всех ему подобных устремленность выдать желаемое за действительность, а с другой, – исключительно предвзятая оценка событий и «творцов» истории. А ведь в, ней известно, нет ничего мазаного одним цветом.

Короче, книга Яковлева – есть полная, в принципиальном плане, антитеза тому, что о временах перестройки приведено у меня.

Он настолько ограничен в представлениях, что не осознает, как его тенденциозно-теоретизированные характеристики бьют, прежде всего, по нему самому. Вроде, например, его утверждения, что будто «большевистское государство с самого начала строилось на удушении работающих и возвышении бездельников». Декларативное в целом, оно прямо относится к Яковлеву – действительно превосходному бездельнику, созидавшему всю жизнь, по его же признанию, только сплошные глупости. Причем в полной мере, и дважды: как в годы прежние «тоталитарные», так и теперь им обратные – «демократические». А что стоит его фраза о «шкодливой смелости тех, кто смотрит на драку со стороны, из-за угла и готов прислониться к победившему, и в очередной раз облизать его»? Не про себя ли у него тут опять?.

По интернету прочитал статью о Сталине – первый серьезный отголосок на публикации о нем. Удивительное совпадение с моей, в отличие от многих других, давно выработанной и остающейся неизменной его оценкой.

Автор статьи «Вперед, к Сталину» А. Лежнев признает (с отдельными моими сокращениями), что «Ознаменованный Сталиным исторический период завершился, и настала пора подвести итоги, обусловленные не сиюминутными нуждами борьбы за власть, а необходимостью уложить его в оболочку «корректных дефиниций». Именно фигуры Сталина (а не Ленина), поскольку он фактически стал создателем работающих советских структур, обусловивших на многие десятилетия вперед жизнь России. Попытки развенчивать его, по любому из трафаретов, «хрущевскому или ультралиберальному», – лишь способствуют осознанию грандиозных масштабов его фигуры и дел, хотя бы и при мрачном ореоле.

Сталин отождествил личный интерес, как политика, с нуждами государственности, а потом переориентировал на это служение и партию. Он унаследовал от Ленина, пусть и гибкого политика, но одновременно и жестокого фанатика, Россию во мгле. Объявил войну без ума болтающей «ленинской гвардии, и взял курс на созидание государства, его «реконструкцию, а не на разрушение и строительство замков на песке». Он был в рядах тех, кто делал революцию, но, по сути, революционером не являлся. В сталинской догматике наблюдался явный прагматизм, ничего общего не имеющий с романтической революционностью и религиозной преданностью марксизму.