Размечталась, мелкая - стр. 20
Да и высокомерия ни во взгляде, ни на лице Даши не замечаю, только растерянность и страх. Дикий страх, который пляшет в синеве её глаз.
Возможно, жизнь её таки окончательно поставила на место.
Первым этапом стал выпускной, как-никак, а мне удалость тогда сбить с неё спесь. Ну и этим дурам, которые её разыграли. Не поддерживаю такое, но проучить Воронцову всю школу казалось правым делом.
Странно сейчас после той истории видеть Дашу здесь. У неё должно быть веское основание, чтобы нарисоваться возле моего дома.
Эти боязливые оглядки и её искусанные губы дают понять мне, что, судя по всему, что-то случилось.
Даша едва ли успевает мне ответить, когда к нам подбегает Шолохова Анна Павловна. Удивляюсь происходящему ещё больше, но вида не показываю. С Шолоховой недавно виделись, помог её сестре разобраться с одним отбитым...
Ну а теперь что? Снова нужно помочь, но только теперь Воронцовой?
Вежливо здороваюсь и сразу получаю то, чего примерно ожидал получить.
"Руслан, нам очень нужна твоя помощь!"
Бюро помощи объявляется открытым.
Шолохова тараторит про каких-то преследователей, про вопрос жизни и смерти и так далее, а я всё смотрю на Воронцову, опустившую лицо, и замечаю, как мелко подрагивают её плечи.
Интересное кино.
А Эдуард Васильевич вообще в курсе что здесь происходит?...
Нет, всё же странная ситуация. Уж дед Воронцовой точно бы не дал обстоятельствам выйти из-под контроля, да и вообще при таком влиятельном защитнике, как он, удивительно видеть просящую помощи Воронцову на своём пороге.
Ну да ладно. Разберёмся.
- Идёмте, - кидаю и, разворачиваясь, направляюсь к калитке.
Коротко киваю Максу, мол, всё в порядке, и пропускаю Шолохову с Воронцовой на участок.
Если Анна Павловна, ведущая за собой Дашу, выглядит так, словно готовится идти на бой, то Воронцова напротив совершенно аморфна.
И только дрожащие губы на бледном лице и страх, блестящий в глазах, выдают её состояние.
Сейчас она, невысокая и худенькая, кажется ещё более хрупкой, чем могла бы показаться изначально.
Как меняется человек, если спесь заменить на уязвимость, надо же.
Мы заходим в дом, где вокруг нас сразу же начинает кружиться обслуга. Со всеми здороваюсь, но дикая усталость умаляет желание произносить даже лишнее слово.
Поднимаемся в мой кабинет. Знаком указываю на гостевые кресла у моего стола, сам устраиваюсь напротив.
- Итак. Я слушаю.
Перевожу взгляд на Дашу, та, вытянувшись по струнке, сжимает руки в кулаки и, вскидывая на меня взгляд, густо краснеет. В глазах замечаю отблеск тоски с оттенком нежности и заметной горечи, и понимаю, что её до сих пор не отпустило.