Разлюбил – будешь наказан! - стр. 12
– Да?! А мои что? Плохие?.. – Мама перестала ориентироваться в пространстве.
– Они у вас резиновые и кислые, – демократично сообщил Антон.
– Кисловаты, правда, правда, кисловаты, – сунулась Танюха.
Сущая правда! Отвратные были пирожочки. Кислые, точно, кислые. И твердые. Дрянь, а не пирожки, беспонт. Козе их все отдать.
– Резиновые?! – Бабушка обомлела от такой непосредственности.
Она готовила еще хуже мамы, бесцеремонно портила продукты, но никто из ее мужей ни разу об этом не сказал. Все трое унесли в могилу эту страшную тайну.
– Уж какие получились теперь! Мне вообще некогда этим заниматься, – сказала мама и попыталась улыбнуться.
Антон не понял, что это был его последний шанс. Он отложил пирог, подцепил кусочек сальца и опять свое бузует:
– Эх, интеллигенция! Вам бы скорее все попихать, пошвырять в кастрюлю. И пусть оно там само булькает. Что для вас еда? Суета, земное, мирское, вам не до этого. Вы все время где-то высоко! А был бы мужчина – вы бы для него старались…
Все! Мама распахнула свои большие серые глаза и включила дальний свет. Танюха, открывшая рот, быстро закрыла его, почуяв неладное, и стала кротко доедать пирожок. Антон попытался затормозить над обрывом.
– Я неправильно говорю? – Он поморгал своей уверенной яркой улыбкой, но мама уже завелась.
– И ты думаешь, мне приятно это слышать?
– А что такого? Бытовое дело. Ничего особенного. Сделал замечание. Тут все свои.
– Бытовое дело?! Говорить женщине, что она лахудра?!
– Ну, извините, – Антон отъехал. – Я такого не говорил.
– Ты нахамил мне за моим же столом! – закричала мама.
– Ничего страшного. – Он старался быть спокойным и уже пожалел про этот несчастный пирожок, но его занесло, он буксовал. – Пироги неудачные, бывает. Я думал, как свой человек могу это заметить.
– Пошел вон! – Мама бросила на пол свое стремное блюдо.
– Так… – Покрасневший господин Страхов отложил салфетку и тревожно взглянул на меня. – Извините, – обратился он почему-то к бабушке. – Мне придется покинуть этот дом.
– Да, да, – кивнула бабуля.
Я вышла за ним в прихожую. Надо же проводить. Надо же сказать что-то, наверное… Хотя бы… Ну, не знаю, что говорят своему первому мужчине, когда провожают его навсегда? «До свидания»… или «Очень жаль»… или… «Забегай, если что»…
Антон успел шепнуть: «Вернешься – в школе встретимся», и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Вот скажите мне, зачем я его вообще вспомнила? Я и не собиралась его вставлять сюда, в свои пионерские сказки. Я не хотела. Он сам. Такие, как он, умеют оказаться в нужном месте в нужный час, поэтому и попадают в книжки.