Разговоры о (не)серьезном - стр. 14
Мне стало стыдно, я взяла кофе, встала и тихонько пошла к другому подъезду.
– Жаль, Петька так шоколадное мороженое любил. А теперь шоколадного завались, какое хочешь, а Петьки нет….
Здравствуй, мама
Поезд ехал медленно, как будто кроме вагонов к нему были привязаны все те воспоминания, боли, недосказанность, обиды, которые тяжелым грузом давили на плечи Людмилы, и он просто не мог тащить все это, да еще и вместе с хозяйкой, и поэтому волочился, как заспанная черепаха по утренней гальке.
Люда возвращалась домой, повидать мать, как возвращаются перелетные птицы, чтобы перезимовать и опять отправится в путь. Девушка уехала из родного города учится и больше не возвращалась, пока не позвонил брат и ни сказал, что мама заболела. Люда собрала немного вещей, так как не собиралась оставаться надолго, кинула в сумку фото дочери, чтобы оставить матери, пусть хоть так увидит внучку.
Девушка не испытывала по поводу встречи после нескольких лет разлуки никаких чувств, кроме досады. Досада эта, перемежавшаяся с нетерпением все наконец сделать и вернуться в привычную жизнь, свернулась клубком где-то под сердцем и как змея шипела, стоило только Люде подумать о матери хотя бы немного с теплотой. Тут же гадюка-досада начинала нашептывать все, что мать сделала ей, а точнее, не сделала, или сделала не так.
Вот бесконечные слова неодобрения, бьющие в неокрепшую детскую голову мелкой дробью, впивающиеся в нежную кожу шипами. «Вон, посмотри, как Катя хорошо учится, а ты опять тройку получила, да по чем, по алгебре, это же обязан знать каждый. А дочка Марины в музыкальной школе учится, а ты ни одной чистой ноты взять не можешь. А посмотри, как одевается Света, как куколка, а ты – как малолетний преступник». Вот мать критикует каждого парня, а если девушка решила с ним расстаться, встает на его сторону и говорит, что кто тебя еще такую, бестолковую, полюбит. Вот вечные требования соответствовать какому-то идеалу, которого нет в природе, потому что каждый пункт противоречит другому: оделась в платье – шлюха, надела брюки – пацанка.
Да, не сказать, что мать была плохая: не пила, ни курила, вещи покупала, на море свозила. Ах да, море. В первый же день женщина запретила дочери надевать купальник на пляж, и девочка загорала исключительно в шортах чуть выше колена и майке, а то вдруг педофилы. А купаться нельзя было вообще, только в воду по талию заходить, вдруг акулы или утонешь.
Поезд стал ехать еще медленнее, как будто на него, как и на девушку, начали давить все эти воспоминания, и он уже не вывозил, как сейчас модно говорить.