Разгадка 1937 года - стр. 56
Между тем обострение международной обстановки в 1927 году обнажило неподготовленность СССР к войне. По числу танков СССР (менее 200 вместе с броневиками) отставал не только от передовых стран Запада, но и от Польши. В Красной Армии имелось менее тысячи самолетов устаревших конструкций и лишь 7 тысяч орудий разных калибров, что в 1927 году было совершенно недостаточно для обороны одной шестой части земной поверхности от нападения зарубежных армий, в которых быстро наращивались запасы военной техники. В своем выступлении на XV съезде партии в декабре 1927 года нарком по военным и морским делам К.Е. Ворошилов сообщал, что Красной Армии до сих пор приходится использовать «в качестве тягловой силы… недостаточный и недоброкачественный конский состав и наших отечественных быков. Тракторостроение у нас почти отсутствует… Автомобилей мы не строим и поэтому думаем, что шоссейное строительство не волк, в лес не уйдет, может подождать».
Однако состояние оборонной и тяжелой промышленности не позволяло надеяться на быстрое создание мощного арсенала современных вооружений. Ворошилов говорил делегатам съезда об «архаических пережитках» «времен Ивана Калиты» на предприятиях оборонного производства. «Когда их видишь, берет оторопь», – говорил нарком. Он сообщал: «70,5 % чугуна, 81 % стали, 76 % проката по сравнению с довоенным уровнем – это, конечно, недостаточно для нужд широко развивающегося хозяйства и обороны… Алюминия, этого необходимого металла для военного дела, мы у себя совсем не производим… Цинка и свинца, весьма ценных и необходимых металлов для военного дела, мы ввозим из-за границы в 7 раз больше, чем производим у себя в стране. Даже меди, которой у нас бесконечное множество в недрах, мы ввозим 50 % по сравнению с тем, что производим в стране».
Сталинский курс на ускоренную индустриализацию внушал патрио-там страны надежду, что СССР сможет выстоять в случае нападения извне, не дожидаясь маловероятной революции в других странах. Поэтому рассуждения вождей оппозиции о необходимости прежде всего помогать революционным силам за пределами страны, вызывали сомнения, раздражение, а то и опасения.
К тому же те, кто обвинял Сталина за «национальную ограниченность», порой не скрывали своего презрения к России и ее национальным традициям. Особенно этим отличался Троцкий. Противопоставляя России Западную Европу, Троцкий в своей статье, написанной им в Вене еще до Октябрьской революции для газеты «Киевская мысль», писал: «В цехах, гильдиях, муниципалитетах, университетах с их собраниями, избраниями, процессиями, празднествами, диспутами сложились драгоценные навыки к самоуправлению, и там выросла человеческая личность – конечно, буржуазная, но личность, а не морда, на которой любой будочник мог горох молотить… Какое жалкое наше дворянство! Где его замки? Где его турниры? Любовь рыцарская? Тысячу лет жили в низеньком бревенчатом здании, где щели мхом законопачены, – ко двору ли тут мечтать о стрельчатых арках и готических вышках?»