Разгадай меня - стр. 40
Я медленно закрываю и открываю глаза. Одну половину груди словно судорогой свело.
– Разумеется, – слышу я свой голос.
– Я знал, что ты меня поймешь. – Он хлопает меня по раненому плечу, отчего у меня чуть не подгибаются колени. – Ты прекрасно поработал, сынок. Однако она отняла у нас массу времени и ресурсов, а в результате оказалась совершенно бесполезной. Таким образом, мы избавимся сразу от нескольких неблагоприятных факторов. Отнесем ее к сопутствующим потерям.
Он одаривает меня лучезарной улыбкой, прежде чем поворачивается и направляется к двери.
Я прислоняюсь к стене.
И медленно сползаю на пол.
Глава 21
Почаще сглатывай слезы, и начнет казаться, что в горле у тебя кислота.
Как же ужасно, когда сидишь тихо, так тихо так тихо, потому чтоне хочешь, чтобы видели, как ты плачешьне хочешь плакать, но губы все дрожат, а слезы вот-вот брызнут из глаз пожалуйста-молю-тебя-пожалуйста-прости-меня-пожалуйста-сжалься, может, на этот раз все будет по-другому, но все всегда одно и то же. Не к кому бежать за утешением. Некому довериться.
Зажги по мне свечу, шепчу я в пустоту.
Кто-то.
Кто-нибудь.
Если ты есть.
Скажи мне, что чувствуешь ее пламя.
Пять дней патрулирования – и ровным счетом ничего. Каждый вечер я веду группу, мы идем по безмолвной, скованной зимним холодом местности. Мы ищем скрытые проходы, замаскированные люки – любые знаки того, что под ногами у нас другой мир.
И каждую ночь возвращаемся на базу ни с чем.
Безрезультатные рейды последних нескольких дней, их ни к чему не приводящая напряженность наваливаются на меня, притупляя мои чувства, и повергают меня в какое-то оцепенение, которое я не в силах превозмочь. Каждый день я просыпаюсь и начинаю искать решение проблем, которые сам себе создал, но не могу найти.
Если она где-то там, он отыщет ее. И убьет.
Просто чтобы преподать мне урок.
Моя единственная надежда – найти ее первым. Возможно, я смогу ее спрятать. Или отпустить, сказав, куда идти. Или обставить все так, как будто она погибла. Или мне удастся убедить его, что она другая, лучше остальных, что ее надо оставить в живых.
Я рассуждаю, как жалкий, отчаявшийся идиот.
Я словно вернулся в детство и прячусь по темным углам в надежде, что он меня не найдет. Что, может быть, все обойдется. Что, может, в этот раз мама не будет кричать.
Как же быстро я становлюсь другим в его присутствии.
Я оцепенел.
Я выполняю свои обязанности с каким-то механическим усердием – это требует минимальных усилий. Двигаться – это достаточно легко. Принимать пищу – к этому я уже привык.
Я не могу оторваться от ее дневника.