Разгадай меня - стр. 36
Все так же сидит на краешке стола, теребит пуговку на белой блузке и чего-то ждёт. Я, конечно, не экстрасенс, но сложить два плюс два вполне умею. Ждет новой порции сплетен.
— Та-а-ак, — многозначительно тянет она. — Тут Катя приходила, сказала, что Маринка, помощница Санчо, который наш штатный фотограф, кое-что видела сегодня в кабинете Рижского…
О май гад. Это не контора, это осиное гнездо с телепатически связанными пчелами. Кто все эти люди и что они там видели?
Я многозначительно приподнимаю брови, делая удивленное лицо, и откидываюсь на кресле.
— Да ладно! — всплескивает руками Света. — Вас застукали с поличным. Заставил тебя, да? Или ты...
— Что я?
— Ну, того, так в штат хочешь?
Отлично. Теперь Рижский выглядит, как извращенец, а я как последняя давала. Фига се людям работать скучно.
— Вообще не понимаю, о чем ты, честное слово.
— Ну, не хочешь, не говори, — дует губы секретарь. — Но такого кота в мешке не утаишь!
Она ловко соскальзывает со стола и, раскачивая бедрами не хуже моделей на подиуме, уходит.
Хотела утопить репутацию Рижского, но, походу, тонуть будем вместе. Интересно, кто и что там видел сегодня, и к чему все это теперь приведет?
Я упорно щёлкаю файлики, сражаясь с колонками цифр, и заканчиваю, когда на часах уже час переработки. Отправляю отчет Рижскому, собираю монатки и лечу на метро. Дома меня ждёт ненасытная Дегу, а по пути надо еще проредить какое-нибудь дерево, чтоб спасти стол от ее ненасытных зубов.
Еще у нее корм заканчивается, а в кармане такая финансовая дыра, что белка тоже на макаронную диету сядет в ближайшее время. Надеюсь, она выживет.
Ненадолго притормаживаю у метро, оголяя ни в чем не повинное деревце у подземки, и с букетом сухих веток спускаюсь к станции.
Чем мне нравится столица — здесь всем глубоко начхать на то, как я выгляжу и что у меня в руках. Вот если б я с хворостом в родной Калуге в общественный транспорт заявилась, меня б на телефон уже снимали, потом в местных группах, типа "Важное Калуга", появилось: подснежники не нашла, пришлось брать древесиной.
А здесь не голая и норм.
По туннелю уже проходит свист ветра, знаменуя приближающийся поезд, а у меня на затылке приподнимаются волоски, вызывая странный озноб. Я оборачиваюсь в поисках источника своей тревоги и втыкаюсь взглядом в ярко синие глаза. Да что б его!
Рижский стоит очень близко и всматривается в мое лицо очень пристально. И ни черта мне это не нравится. Затылок тут же холодит от столь явного внимания. По позвонкам ползет липкая дрожь, руки покрываются мурашками. Я опускаю взгляд в пол и отворачиваюсь, крепче сжимая хворост.