Раздвигая границы. Воспоминания дипломата, журналиста, историка в записи и литературной редакции Татьяны Ждановой - стр. 75
Позже, когда я окончил свое образование и тоже стал преподавать, я всегда ориентировался в своей работе на метод, с которым познакомился в американской школе. Я не думаю, что это было проявлением моей «американизации» – дело было просто в уважении к человеческой личности, открытии и развитии ее способностей.
Надо сказать, что разница в возрасте между мной и моими одноклассниками получилась оттого, что, когда я в 15 лет приехал в Санта-Барбару, мне оставалось учиться в «Афинском колледже» еще четыре года – три в лицее и один на младшем курсе колледжа. В школе Кейта я прошел собеседование у руководства, и мне предложили поступить не в 8-й класс, а сразу в выпускной, 12-й. При этом я должен был в ускоренном режиме, за год, пройти трехлетнюю американскую программу по математике. Поскольку я мечтал по окончании школы поступить в университет в Америке, я с радостью ухватился за эту возможность как можно быстрее получить аттестат о среднем образовании. Школа помогла мне, предоставив дополнительные уроки по математике, которые я ежедневно брал у замечательного репетитора-англичанина. Он-то и сделал из меня первого математика в классе.
Кстати, в один прекрасный день президент «Афинского колледжа» Гомер Дэвис, отправивший меня в Америку, навестил меня в школе Кейта. Он был в США по другим делам и не поленился заехать в Санта-Барбару, чтобы узнать о моих успехах. В тот день я дежурил на кухне, а Дэвис зашел в столовую пообедать. Я так ловко обслужил его, что он был очень доволен. Ну и, конечно, мои отличные баллы по математике и истории его тоже обрадовали.
Фактически единственным, что настраивало моих американских однокашников против меня, был мой чрезвычайный интерес к войне: оружию, подробностям военных операций и эпизодам военной истории. Когда я написал очень хорошую дипломную работу о битве при Геттисберге (ключевом сражении гражданской войны 1861–1865 годов, переломившем ее ход в пользу северян), учителя дали мне самые высокие оценки, но мои товарищи надо мной смеялись. Они не понимали моего увлечения – по своему духу послевоенное поколение в США было глубоко антивоенным, настроенным на мирную жизнь и мирные дела. Они также мало интересовались политикой. Можно сказать, что они были не политизированы, а «футболизированы».
Американская трагедия второй половины XX века была в том, что именно этих ребят несколькими годами позже отправили воевать – сначала в Корею, а потом и во Вьетнам. В конце 60-х годов антивоенные настроения этого поколения достигли пика и вылились в прямо-таки революционную ситуацию.