Раздолбай - стр. 6

– Спасибо, Сонь. Без тебя я бы давно сдох.

До ужина дед с бабушкой вели себя так, словно ничего не произошло. Они переговаривались, шутили и отдыхали после долгого пути. Рома смотрел на них и видел, с какой любовью они общаются. При нем за все шестнадцать лет они ни разу не ссорились, и во многом были примером для Лисова, но в его характер закралась червоточина. Мать однажды в сердцах сказала ему, что он копия своего отца. Рома тогда не понял, обидеться ему на это или гордиться. Он выбрал что-то среднее и продолжал пакостить.

– Роман, – позвал Георгий Анатольевич, – что ты теперь будешь делать? Как собираешься жить?

– С чем? – Рома пожал плечами. – Не знаю. Пойду в школу, как ты и просил, буду доводить учителей. Все как обычно.

– В этот раз, увы, это не так. Мальчик, которого ты знал, расстался с жизнью. Его родители, должно быть, места себе не находят. Полицейские подозревают тебя в доведении до самоубийства. Эта ситуация куда серьезнее, чем все, что было раньше.

Рома опустил взгляд. Он вытаскивал грязь из-под ногтей, скатывал в маленькие ощутимые шарики, и скидывал на пол, чтобы отвлечься от неприятной темы.

– Ромочка, мы хотим тебе только добра, – сказала бабушка, – не утаивай от нас ничего, милый. Если у тебя какие-то трудности, расскажи, и мы поможем или подскажем, как правильно поступить.

– Да нет у меня трудностей, ба! Чего вы паритесь? – Лисов дернул плечами. – Пусть следствие с этим прыгуном разбирается, я-то тут при чем?

– Скажи мне, чем ты занимался утром? – спросил дед.

– На работе пахал.

– На работе? – седые брови чуть приподнялись. – Почему ты работаешь?

– Мама вам не говорила, что ли?

Дед и бабушка переглянулись.

– Она уехала в Москву по работе. Видимо, у нее что-то случилось, и она пару месяцев мне не переводила деньги. Я решил сам заработать и платить за свет, газ и прочее, – пояснил Рома.

– Почему не попросил денег у нас? – спросила Ольга Никитична.

– А зачем? У вас и так пенсия небольшая, а я здоровый лоб. Да и летом все равно делать нефиг, а Лёня в свой дурацкий лагерь удрал.

– А как же та девочка, Соня?

– А что Соня? Не могу же я все три месяца зависать с девчонкой, – Рома нахмурился, скрестил руки на груди.

– Тебе точно нечего нам больше сказать? – спросил дед.

– Нечего.

– Тогда я скажу тебе то, что должен был сказать с порога, – Георгий Анатольевич отпил чая. – Поскольку тебе грозит не только исключение, но и всеобщая травля, хоть я и верю в твою непричастность к этому инциденту, я вернусь в твою школу преподавателем.

– Что?..

– Я буду поддерживать тебя не только как дед, но и как педагог со стажем. Тебя нужно лишь немного направить, Рома.