Разбитые звезды - стр. 17

На экранах, которыми увешаны стены и потолки, непрерывно мелькает реклама. Сквозь толпу я протискиваюсь к лестницам, ведущим на палубу первого класса, и прямо передо мной загорается трехмерная голограмма: женщина в ядовито-розовом костюме кошки радушно приглашает меня заглянуть в клуб в хвостовой части корабля. Я прохожу прямо сквозь голограмму.

У меня вдруг скручивает живот, будто от приступа космической болезни. Я замечаю, что дурно не мне одному: люди в толпе побледнели.

Космическая болезнь? Откуда? Я летал по Галактике на таких хлипких кораблях, что на них из-за шума двигателей не было слышно даже собственного голоса, – меня и то ни разу не вывернуло. Кажется, я перестарался на тренировке.

Я чувствую, как металлический пол в коридоре дрожит от топота бегущих людей. Но что-то все равно не так. Внезапно экраны вокруг замирают, песни и голоса за кадром обрываются, и коридоры заполняет женский голос.

– Вниманию всех пассажиров! В течение нескольких минут будут выключены гиперпространственные двигатели корабля. Данная процедура является частью плановой проверки рабочего состояния «Икара». Вы можете ощутить незначительные колебания. Во время проведения плановой проверки просьба сохранять спокойствие.

Ее голос звучит спокойно, но я не стал бы дважды повторять «плановая» в одном объявлении, если бы не хотел, чтобы люди что-то заподозрили. За два года космических путешествий я только однажды видел нечто подобное: полгода назад неподалеку от Эйвона. Тогда тоже выключили гиперпространственные двигатели, и кораблю, в котором все держалось на честном слове, удалось кое-как сесть.

Но это «Икар». Шикарный, новейший корабль, который в орбитальном доке построила столь влиятельная корпорация, что ей было под силу видоизменять планеты. Наверняка Родерик Лару убедился, что «Икар», несмотря ни на что, удержится в гиперпространстве.

Я бегу по коридору, не обращая внимания на то, что после тренировки ноги будто налились свинцом, и поднимаюсь по лестнице, держась одной рукой за перила, – на всякий случай. И не зря: на полпути я вновь чувствую «незначительные» колебания.

Корабль так сильно трясет, что дрожат пол и стены. Колебания усиливаются, у людей подкашиваются ноги, они кричат и хватаются за перила.

Безумие в толпе растет с каждой секундой; я проталкиваюсь к лестнице и мчусь со всех ног, чтобы поскорее добраться до следующего лестничного пролета. Там я прижимаю ладонь к сканеру, и дверь бесшумно открывается.

Я лечу на свою палубу по коридорам, полы которых устланы роскошными коврами. Палуба Лилиан Лару. Внутри толпятся люди – пассажиры выскакивают из кают и спрашивают друг у друга, что случилось. Сейчас не время останавливаться и глазеть на женщин одна другой краше в дорогих ночных сорочках, – мне надо бежать.