Разбитое зеркало. Демониада. Мистика 21-го века - стр. 44
В замешательстве был и Аполлон, когда он смог рассуждать здраво, то сразу же поспешил к Артемиде, и не сомневался в том, что она слышала обо всем, что происходило между Олимпом и небесами.
– Что это на тебя нашло, Братец, ты все еще не усвоил, что Титанов обижать не стоит, даже прикованного Прометея, не говоря уж о Люцифере, это он хранит свет, которым ты бессовестно пользуешься.
Аполлон ждал поддержки от сестры, а она набросилась на него с упреками, и тогда он брякнул первое, что пришло на ум.
– Это твой Пан меня так разозлил, что я уже не знал, на ком и зло срывать.
– Если бы Пана там не оказалось, ты бы вообще уже свет и покой потерял, скажи спасибо, что он там был и Люциферу, кстати понравился.
– Ему только этого не надо.
– И тут ты его с собой путаешь. Не надо ему этого, он тебя спасать бросился, хотя даже я его о том не просила, – подчеркнула она.– А тебе нужно быть осторожным с Люцифером, если произойдет еще одна стычка и он покинет нас, то от тебя почти ничего не останется.
Если бы у Аполлона была в руках молния, то он бы метнул ее в Артемиду, Пана и всех, кто был поблизости, хорошо, что руки его в тот момент пусты оказались.
И хотя Люцифера уже не было на небосклоне, но он все это видел и слышал. И почувствовал, что этот мир нравится ему все меньше. И какой уж тут свет, когда становится понятно, что чем меньше светишь, чем темнее будет, тем лучше и спокойнее для тебя самого.
Он хватался за последнюю соломинку, чтобы как-то изменить свое мрачное настроение, но плохо это у него получалось.
Глава 21 От света к тьме
Еще какое-то время по привычке светил для них Люцифер. Но теперь и Аполлон все реже к нему свой взор обращал, а уж когда непонятно как оказалась на небесах Кассиопея, та самая гордая царица, которая чуть свою дочь не уничтожила, когда похвалялась перед Посейдоном, что она краше всех будет, тогда совсем не стало житья на небесах Люциферу.
Правда, к тому времени все уже установилось, и он видел, как по приказу Зевса был освобожден Прометей. Но это – то для Люцифера и стало последней каплей, переполнившей чашу его гнева. Прометей вернулся назад и оставался помощником своего палача и мучителя, словно и не переживал всех тех страданий, которые с ним приключились. Это казалось невероятным Люциферу, и он понял, что никогда ни у кого, ни о чем не будет просить, а уж у Зевса в последнюю очередь.
– Да лучше пусть исчезнет свет совсем, лучше пусть эти боги остаются в полной тьме, чем я с ними рядом встану.
Говорил он это Пану, который слушал его молча. Он мучительно старался понять, что им делать, как быть, чтобы не лишились они света. Все это время он готов был спасать этот мир, и даже упрямца Аполлона, который лично ему был не особенно приятен, но это ничего не меняло.