Разбитое зеркало. Демониада. Мистика 21-го века - стр. 34

Кот прошелся по комнате, запрыгнул на стол и уселся перед нею, нагло глядя ей прямо в глаза. Это казалось неслыханным, Виктория протерла очки и еще раз на него взглянула вопросительно. ЛжеЗосим смотрел на нее, не мигая, словно изучая ее очень подробно.

– Что с тобой, – удивленно спросила она.

Он таил молчание, но она вдруг поняла, что если он захочет, то может открыть рот и заговорить человеческим голосом, такой у него был вид. Это был не ее увалень, а говорящий кот. Баюн, точно Баюн, сомнения все отпавли сами собой.

Она, конечно, знала, что животные, которые живут рядом с людьми, понимают человеческую речь, потому они и считаются домашними, а не дикими, но чтобы так, это уж слишком. И странное беспокойство появилось в ее душе.

– Я тебя взяла с собой не для того, чтобы ты мешал мне, – мягко говорила Виктория, – и что ты так смотришь, как будто я тебя неделю не кормила?

Она ждала от него какого-то ответа, она не так глупа, как Барсу хотелось, и это плохо. Хорошо, что у нее нет детей, она бы их точно своей мягкостью испортила. И теперь они бы его придушили или он их, еще неизвестно, что хуже, тут поди разбери.

Барс чувствовал, что он портился на глазах, и хотел сделать ей внушение, но не собирался так быстро выходить из роли ее кота. Это не нынче случится. Пока он должен помешать тем, кто с часа на час начнут вертеться около нее, а для этого надо быть не героем знаменитого романа, которого все ну просто обожают, потому что он обаятельный, это в свое время даже Искуситель должен был признать, а обычным, хорошо воспитанным писательским котом. Но таковым хорошо быть на бумаге, в ее рассказах, а в жизни совсем другое дело, тут столько подводных камней встречается, особенно для такого строптивцы, как черный кот Барс.

Только вот Барс никогда не знал, и представления не имел о том, что это значит – быть хорошо воспитанным. Его баловал даже Мефисто в незапамятные времена, а потом все, с кем он внезапно оказывался. И он сам себя баловал еще больше и всегда, как капризный ребенок, добивался своего, чего бы ему это не стоило, и в способах добычи желаемого не ведал границ. А вот теперь, когда понадобилось позарез, он уже потерял ориентацию, надо будет у арестанта поздно вечером спросить что это такое. Да и вообще поговорить с ним не мешало, потому что, что греха таить, обошелся он с ним совершенно по-свински, не стоило так с тем, кто явно еще пригодится. Но время поджимало, все происходило так стремительно, что не до воспитательных бесед было. Тогда и не думал о том, а теперь совесть мучила, он и не подозревал, что она у него такая мощная оказалась, все было куда милее прежде, но прорезалась вот и терзает.