Разбить стёкла теплицы. Книга 1. Поколение Китеж. Опыт построения сообщества. Ваш приёмный ребёнок - стр. 11
– Меня пьяная мама побила и выгнала в новогоднюю ночь из дому.
– Отец бегал за мной с ножом, но это он по пьяни, а так я его всё равно люблю.
– Кажется, мама клала меня в ванну и забывала, когда к ней кто-то там приходил, а я была совсем маленькая, с трудом выкарабкивалась из остывшей воды.
– В пять лет я ушла из дому. Меня приютили бомжи. Заботливые были, подкармливали. Жили мы под платформой электрички.
– Я понял, что мир неуправляем, и я всё равно не могу ничего сделать со своей жизнью.
Одетый в шкуры охотник идёт по джунглям. Его чувства открыты и сосредоточены. Ноздри, раздуваясь, втягивают воздух, анализируя запахи, слух насторожен до предела – не хрустнет ли ветка под лапой хищника. Он весь направлен вовне, сканируя органами чувств окружающий мир. У него нет сторонних мыслей, ибо если они появятся, его сожрут. Он не осознаёт этой истины, но она впечатана в саму основу его сознания примером окружающих членов племени, безусловными реакциями родителей. Носителей генов романтизма и задумчивости уже сожрали. Пока в каменном веке выживают только вот такие – настороженные…
Но такими нас создала эволюция. И она не закончилась.
Петя с Мишей идут по родному посёлку, как по джунглям. Их сознание острее копья. Им некогда думать о Боге, парламенте и демократическом обществе. Им надо сосредоточить внимание на главных вопросах выживания, понять, где есть пища и нет угрозы получить по морде. Отвлечься – накликать беду. Они и не отвлекаются. На хлебозаводе загружают машину свежими булками… Как пахнет! Не забыть проверить заднюю дверь, может, удастся стащить.
Вон пьяный мужик – может обругать или отобрать последние копейки. Вот обломок кирпича.
– Я с десяти метров камнем любого пьяного собью с ног, – похвастался как-то Миша.
Петя больше помалкивал. Он был старше и уже успел понять, что помалкивать всегда безопаснее.
– Я даже в школу ходил и неплохо учился до четвёртого класса. Потом нас за воровство отправили в детприёмник. А как не воровать? Есть хотелось, а просто просить – стыдно. В детприёмнике за провинность били резиновыми дубинками. После этого, когда вернулся, я уже не мог себя заставить думать об уроках, мозги как отшибло, – вспоминал Миша через много лет.
Да не отшибло у него память, просто мир синусов и неправильных глаголов не мог втиснуться в заполненное реальной болью и страхом сознание ребёнка. Когда грохочут пушки, музы молчат. И правильно делают. Я пытался заставить его с братом полюбить стихи, а у них просто не было для этого фундамента безопасности. Удирая от меня, они эту самую безопасность и обретали. Чем больше их после этого ругали, тем больше им хотелось снова удрать, и тем дальше откладывался в их жизни момент, когда в сознании найдётся свободный уголок для поэзии.