Разбег в неизвестность - стр. 50
– У всех дети музыке учатся!
– Кать, это поветрие прошло быстро, немодно в будущем на пианино играть.
– Мне лучше знать!
В общем, после завтрака мы пошли смотреть варианты. Телефоны тут редкость, так что все пешочком, не торопясь. Сначала не везло, двух первых продавцов не оказалось дома. Когда пришли по третьему адресу, дверь открыла закутанная в темный платок пожилая женщина. Без лишних слов пригласила в гостиную и жестом показала на инструмент.
У выбеленной в ядовито-желтый цвет стены стояло высокое белое пианино. На секунду мне показалось, что я снова в двадцать первом веке, настолько современным был неожиданно открывшийся вид. Лаконичные, строгие линии. Никаких завитков, округлых элементов и тем более подсвечников. Только летящая надпись золотой вязью – Bluthner. И все. Вопросы, брать или нет, отпали, один внешний вид стоил запрошенных полутора сотен рублей.
Сверху на белом пианино стояла фотография мужчины в подполковничьих погонах на кителе. Потянул черт за язык, вспомнил «ложечки» Российско-Грузинской войны две тысячи восьмого года:
– Трофей? – погладил рукой клавиши.
Ох как меня прожгла взглядом хозяйка. Не сказав ни слова, вышла в соседнюю комнату и через минуту вернулась с кучей бумаг в пожелтевшей от времени папке. Грубовато сунула их мне в руки:
– Смотри сам!
Не скажу, что силен в немецком, но было очевидно – этот музыкальный инструмент на самом деле купили в тысяча девятьсот сорок пятом. Уж не знаю, насколько адекватной была его цена в марках, но договор на паре листов с многочисленными подписями и заверяющими печатями не оставлял места сомнениям. Какие уж тут претензии к бравому офицеру… Видимо, большая часть людей в СССР была куда честнее знаменитых маршалов вроде товарища Жукова. М-да. Неудобно-то как вышло!
Почему памятник этому честному подполковнику в виде крашенной серебрянкой пирамидки со скромной красной звездой на вершинке должен стоять в дальнем углу обычного кладбища? А монумент маршала, вывезшего из Германии на свои нужды десятки эшелонов[96], в Екатеринбурге две тысячи десятого года будет красоваться у штаба округа? Да еще на вздыбленном коне, при полном параде? Неужели в СССР не нашлось более честного офицера, достойного памяти потомков?!
Пришлось извиняться. Долго, потому что хозяйка усадила нас с Катей пить чай на маленькой, но опрятной кухонке. Вполне обычной для шестьдесят шестого года, если бы не одна деталь. В красном углу, на потемневшей от времени подставке, стояла небольшая икона Николая Чудотворца. Спереди к ней была приставлена большая, почти со спичечный коробок, латунная подвеска с похожим ликом.