Райский уголок - стр. 26
К примеру, поступив на работу, я воображала, что буду в этом коллективе дерзко-остроумной девчонкой. Из тех, кто сыплет изысканными фривольностями, от которых остальные смущенно ахают, но хихикают. Но каким-то образом эту роль присвоила себе Миранда, но ее остроумие напоминало скорее ехидство. Откровенно говоря, Миранда не возражала, чтобы ее слегка недолюбливали, – в отличие от меня. Миранда, к примеру, постоянно бахвалилась тем, что не курит, и говорила про нас всякие гадости, пренебрежительно отзывалась о курении вообще – что неразумно, когда остальные любят это дело и курят на пределе человеческих возможностей, все, включая меня. Она говорила что-нибудь вроде: «Эй, вы, я там разожгла костер во дворе из кучи прелых листьев, может, пойдете, встанете вокруг и подышите всласть?» И все смеялись над этой дерзкой-но-остроумной шуткой, которую она придумала.
Меня это особенно раздражало, потому что колечки из дыма были моим невербальным фирменным знаком – цепочка из мелких колечек или одно большое, висящее в воздухе. Я с одиннадцати лет тренировалась в своей спальне перед зеркалом и могла выдуть даже квадратное кольцо, могла выдуть стремительное колечко, которое, воспарив, замирает. И получала массу комплиментов. Сестра Гвен, от которой обычно слова доброго не дождешься, утверждала, что мои колечки – произведение современного искусства и что мне стоит выступать с ними в «Минуте славы».
Однажды, когда Миранда пожаловалась, что воздух в кухне напоминает лондонский смог, и демонстративно распахнула окно, Матрона заметила, что некурящая медсестра – это странно и неестественно. «Все сестры курят, это их прерогатива», – сказала она и повторила, потому что это такое предисловие к одной из ее шуток. А потом сказала, что некурящая медсестра – это как китаец, который не пьет чай, или как монашка, которая не любит секс. Никто не обратил внимания, но я с некоторых пор стала замечать, как часто люди шутят насчет китайцев. И обиделась за Майка Ю, и посмотрела, задело ли это Миранду. Нет, не задело.
Миранда просто пересказала сагу о своем прадедушке Нормане, который лишился легкого из-за курения. Легкое ему удалили, и теперь он доживает свой век, едва дыша уцелевшим.
– Оно вообще даже на легкое не похоже, – говорила Миранда. – Какое-то собачье ухо, вымазанное в дегте.
– Откуда ты знаешь? – спросила Эйлин.
– Он хранит его заспиртованным в банке на прикроватной тумбочке, как напоминание.
В школе на этом месте все фыркали от смеха, но здесь мир взрослых людей, и приходится терпеть разную манипулятивную чушь и прикидываться, что тебе интересно. Мы помолчали, и никто ни разу не затянулся, пока рассказ не закончился, и в итоге по полсигареты у каждой сгорело понапрасну.