Райский сад дьявола - стр. 15
А второе скорбное событие повергло его в неописуемый восторг и погрузило в пучину бездонного ликования.
Умерла его тетя. Нет, нет, не то чтобы Гучков был такой злодей и страстно ненавидел свою единственную престарелую родственницу. Если честно сказать, он ее и видел-то несколько раз в жизни. Давно. И плохо представлял, как она, карга старая, выглядит. Просто бабка стеснялась поведения и репутации своего племянника и никогда не принимала его. А ведь был ей, тетечке незабвенной, знак свыше, предначертание, можно сказать, судьбы, а она, дура тугоухая, то ли от древности, то ли от душевной дремучести не услышала, – фамилия ей была Племянникова.
Вот и почила в бозе в этот скорбный для всего народа день дорогая тетенька, купчиха первой гильдии Племянникова, и оставила своему ненаглядному племянничку Гучкову кое-что по мелочи наликом, загранично выражаясь – «кэшем», и огромный новый доходный дом на Поварской улице стоимостью два миллиона рублей, и не каких-нибудь ельцинских, мусорных миллиона, а настоящих – царских, золотых.
Господи, какая тут война, какая мобилизация! При таких-то деньжищах! Гучков вступил в Союз городов – невероятно воинственную организацию, воевавшую только в глубоком тылу, надел офицерскую форму с погонами, ремнями, кобурой и загулял так, что Москва завистливо содрогнулась.
Конечно, он был творческий человек, потому что соединить в таком огромном гармоническом объеме бардак, игорный дом, круглосуточный халявный кабак, шантан и притон еще никому не удавалось.
Гучков был возвышенный бескорыстный художник разгула, талантливый творец всех видов веселого безобразия. И судьба ему даровала удивительную жизнь, ставшую какой-то мистической карикатурой на всю историю страны.
Довольно скоро замечательный дом Гучкова на Поварской улице был продан с торгов за громадные безнадежные долги.
И все скупердяи, скопидомы и жадюги, именуемые «здравые люди», злорадно-счастливо завопили: мир не видел такого идиотину, как этот прощелыга Гучков! Это же надо – за три года прогулять дотла несколько миллионов!
А назавтра, 25 октября 1917 года, случилась наша Великая ноябрьская революция, уничтожившая, казалось бы, навсегда богатых и начавшая превращение бедных из «ничего» во «все» с переселения их из подвалов и бараков в благоустроенные жилища классово-чуждых.
И тогда все эти чуждые, которых раньше именовали здравыми, возопили в глубокой печали и досаде: Боже ты мой, каким мудрецом оказался Гучков! Хоть пожил! И как пожил!
Новая власть Гучкову оставила комнату в одной из громадных квартир, обильно-плотно заселенных ныне классовоблизкими, и он зажил своей беззаботной легкой жизнью эстрадного автора – маргинала высокого советского искусства. Даже гамбсовские стулья по случаю покупал.