Райская птица - стр. 14

– Но он усыновил вас, – с горечью прошептала Клео, и Доминик почувствовал внезапный приступ гнева на человека, который его вырастил.

– Я был… другим.

– Не смуглым? Вы это имеете в виду?

Клео реагировала очень болезненно, но Доминик понимал причину ее обиды.

– Нет, – сказал он наконец, хотя то, кем была его мать, сыграло важную роль в деле усыновления. – Селеста Дюбуа работала в доме моего отца. Она вела дом, и когда открылась правда о беременности…

– Могу себе представить. – Губы Клео дрожали. Она сделала жест, выражающий презрение. – Прислуга должна знать свое место. Какая же у вас чудесная семья, мистер Монтоя.

– Это и твоя семья. – Он скривил губы. – И меня зовут Доминик. Ты не думаешь, что в сложившейся ситуации называть меня мистер Монтоя немного глупо?

– Я не знаю, что мне думать, – устало произнесла Клео. – Мне просто хочется… чтобы все это закончилось.

– Боюсь, этого не случится.

– Почему? Потому что мой дедушка умирает? – Клео подавила рыдания. – Почему я должна делать что-то для человека, который ни разу за всю мою жизнь не проявил ко мне никакого интереса?

– Ты не можешь знать его чувств. – Доминик обратил внимание, что на этот раз она сказала не «твой дедушка», а «мой». – Это ведь не старик решил отправить тебя в Лондон с Новаками.

– Но он наверняка принимал участие.

– Да, – вынужден был признать Доминик. – Но что сделано, то сделано. Зачем сейчас об этом беспокоиться?

Клео опять всхлипнула:

– Это должно послужить мне утешением?

– Это факт, – спокойно произнес Доминик. – Он будет потрясен, когда увидит тебя.

– Почему? Он ведь знает, кто были мои родители.

– Ты можешь прекратить мучить себя этим? – со стоном произнес Доминик. – Это не имеет значения. По крайней мере, первостепенного. Я хочу сказать… – запнулся он, а потом решительно продолжил: – что ты, Клео, очень красивая женщина. Уверен, многие мужчины говорили тебе об этом.

Клео посмотрела на него с недоверием:

– Вы так не считаете.

– С чего ты взяла?

– Значит, вас это тоже коснулось? – с едва заметной издевкой спросила она.

Доминик вздохнул:

– Полагаю, я, как и любой нормальный мужчина, восприимчив к женской красоте. Но не думаю, что твой дед одобрил бы наши отношения.

Клео накрыла волна отчаяния. Никогда еще она не чувствовала себя так неловко. Как ей могло прийти в голову, что она может ему нравиться? Он говорил все это только из вежливости. У такого харизматичного мужчины не могло не быть девушки… или девушек!

– Так ты веришь мне?

– О чем вы? – спросила Клео, не поднимая головы.

– Хватит, Клео. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Как ты себя чувствуешь?