Районные хроники. Сборник рассказов - стр. 12
Вспоминаю я эту ступу… Удивительное приспособление, которое сохранилось в нашем доме ещё с революции. Пережила несколько переездов и выжила! Её берегли, как зеницу ока! Столько раз, по рассказам, выручала она в трудную годину. И гражданскую войну прошла, и НЭП, и коллективизацию… А, как она пригодилась во время войны! Брежнева пережила и куда-то пропала… Как не стало той, кто мог с этой ступой управиться, так и пропала… Вроде, стояла себе в углу, как и все последние годы, а хватились – и нет её! Поискали для порядка – бесполезно… Знатная была колдобина. Монумент! Подойдёшь к ней, бывало, положишь ручонку на массивный почерневший корпус и сразу представляешь себе, что это штука когда-то была настоящей кормилицей крестьянской семьи. Не просто фольклорным элементом из преданий…
Хотя и используется она по назначению сегодня (во времена моего детства) по праздникам в порядке ностальгии, но вещь вполне функциональная, почти, как машина времени. Могучий дубовый пень с выдолбленной сердцевиной, отполированный до блеска от постоянного использования. Понимаю Бабу Ягу – на таком приспособлении, если взлетишь, то никакая зенитная ракета не собьёт! Несколько раз, пока бабушка не видит, пытался я в неё забраться, чуть-чуть не хватало, чтобы уместиться. Пыжился, корячился, но не влез… И совсем не ради баловства! Реально хотел проверить справедливость сказок… Может, Яга была поменьше меня ростом? Или я разжирел на этой деревенской сдобе со сметаной?
Что и говорить, к хлебу в деревне относились совсем по-другому, чем в городе… Знали настоящую цену этому неприметному серому брикетику… Столько всего надо предпринять, чтобы откусить ароматную горбушку! Пиетет перед этим продуктом немного поубавился, но совсем не пропал. Если раньше, перед тем, как каравай появлялся на столе, он проходил через хозяйские руки от брошенного в землю зёрнышка и до отрезанной краюхи, то теперь нужно было только сгонять в сельпо и купить. Цикл видоизменился до неузнаваемости, но генетическая память к хлебу, как святыне сохранилась… С небольшими уточнениями и поправками на время.
Обратил внимание на интересную особенность советского крестьянина, которая непонятно, каким образом смогла не просто ужиться в отдельном человеке, а очень даже неплохо себя чувствовала и цвела пышным цветом. Казалось бы, человек всю жизнь живёт на земле, с рождения крутится в этом мире, но органично умеет совмещать генетическое преклонение перед хлебом на своём столе и наплевательское отношение к нему на колхозном поле или элеваторе. Удивительное равнодушие к судьбе колхозного урожая на всём его длинном пути!