Rattus Sapiens, или Крыса Разумная - стр. 35
– Не отходи от меня ни на шаг!
– Не беспокойся за меня, я уже взрослая, – обиженно отозвалась девушка.
– Если ты такая взрослая, то почему тебя постоянно нужно вытаскивать из неприятностей?
– Ах, так я для тебя – неприятность? – обиделась Белянка. – Вот значит, ты как? А я и не знала!
– Перестань дуться. Я едва на ногах стою. Мне сейчас не до тебя.
– Тебе всегда не до меня. Ты ведешь себя, как пасюк! – заявила девушка.
– Если я пасюк, то тогда ты – пасючка! – запальчиво выкрикнул Тихоскок.
Белянка возмущенно надула губки и принялась ныть:
– Ветрогон! Ветрогоша! А Тихоня меня называет пасючкой! Скажи ему!
– О, нет! Я в ваши ссоры лезть не собираюсь! – шарахнулся прочь Ветрогон.
Между двумя торчащими вверх скалами открылся проход, за которым расстилалась поляна, поросшая земляникой. Сочные ягоды выглядывали из-под зеленых листьев и соблазняли своей ярко-красной свежестью.
– Ой, как мне хочется перекусить! – воскликнула Белянка и побежала к скалам.
– Постой! – резко выкрикнул Тихоскок. – Держись рядом! Рядом, я кому говорю!
Но девушка даже не думала его слушаться.
– Ты мне не хозяин! – с вызовом бросила она через плечо и исчезла в кустах.
– Ну что ты с ней будешь делать? Совсем от рук отбилась, – бессильно махнул на нее Тихоскок.
– Вы тут отдохните, придите в себя, – поморщился Ветрогон. – А я вернусь к бригантине, поищу весла. Может, нам еще повезет…
Шкипер неспешно побрел обратно, оставляя на мокром песке цепочку следов. Тихоня беспомощно огляделся вокруг и бросил в сторону шумного моря:
– Что ж вы оставили меня одного? Вот и верь после этого в дружбу и преданность!
Однако долго предаваться унынию ему не пришлось. Подводное течение прибило ялик совсем близко к берегу, хотя неровное дно уходило из-под ног так резко, что добрести до него все равно не удалось бы. Тихоня посмотрел на густые заросли, за которыми скрылась его подруга, потом взглянул вслед уходящему шкиперу, и начал сбрасывать с себя шейный платок, рубашку и испачканную безрукавку. В конце концов он остался в одних коротких бриджах, перетянутых ниже колен тесемкой, и напоследок воткнул в песок шпагу, которой особенно дорожил.
Вода в лагуне была теплой, как будто что-то грело ее изнутри. Он сделал несколько взмахов руками и поплыл, неумело взбивая вокруг себя тучу брызг. Однако до лодки оказалось не так близко, как ему виделось. Не доплыв до нее нескольких ярдов, он повернул обратно и начал отчаянно бороться с волнами. Его то накрывало с головой, то выносило на поверхность. Он чувствовал, что сил не хватает, и уже начинал задыхаться, когда нащупал наконец дно кончиками нижних пальцев. На берег он выбрался на четвереньках и упал на песок, стараясь отдышаться. И тут его ждала новая неожиданность: рубашки, безрукавки и шпаги на берегу не оказалось. Вокруг того места, где он их оставил, было натоптано, но, не будучи следопытом, он не мог сообразить, то ли это следы его ушедших друзей, еще недавно носившихся тут, то ли чьи-то чужие. Лишь его шелковый шейный платок одиноко трепыхался на ветру, зацепившись за сухую корягу. Тихоня подобрал его, повязал поверх тонкой цепочки с талисманом и тревожно дернул хвостом, сметая песок у себя за спиной. В окружающих зарослях царило бурное оживление, оттуда доносились крики птиц и тревожные шорохи.