Растопи мое сердце - стр. 33
— Ты неисправим, — закатил я глаза.
— А ты думаешь в кого таким упертым бараном уродился? — вновь рассмеялся он. — Весь в папку.
— И кто помог? — настороженно спросил я.
— Один очень хороший человек. Как раз сегодня с ним и познакомишься.
— Понятно, — скривился я.
— Ну и чего ты куксишься, как кисейная барышня?
— Мама бы этого не одобрила, — развел я руками.
— Так я для нее это и делаю! Ты думаешь, мне денег мало? Пф-ф-ф...
— У нее с этим тоже проблем нет, — пожал я плечами.
— Построю первый геотермальный курорт и в ее честь назову, — пробурчал отец, и я фыркнул. — Может она тогда хоть чуть-чуть ко мне оттает.
— А просто извиняться за свое поведение ты не пробовал? Столько лет прошло, а ты так и не сподобился чистосердечно признать перед ней свою вину.
— Какую вину, Артем? Тогда разве что ленивый не трубил о ее изменах за моей спиной, факты говорили сами за себя, все газеты и журналы пестрели ужасными подробностями того, как твоя мать наставила мне ветвистые рога с каким-то недоноском. Откуда мне было знать, что ему заплатили за сенсацию? Я вспылил, да! И имел на это право, потому что любил твою маму и ревновал её как сумасшедший.
— Не вопрос, отец. Указал ей на дверь, на развод подал — все можно понять. Наверное... Но зачем надо было окончательно топить ее карьеру?
— Потому что болело вот тут, — постучал он кулаком в грудь с той стороны, где билось сердце, — и до сих пор болит. И любить я Катерину не перестал. Все мы ошибаемся, сынок. И все имеем право на второй шанс.
— Тебе всего-то надо было выслушать ее, а не верить этим пронырам-журналюгам.
— Да что теперь об этом говорить?
— Шакалы, — выплюнул я, — в одном крае города пернешь, в другом скажут, что ты обосрался. Вот весь принцип их мерзопакостной работенки.
— Увы, но ты прав, сынок, — тяжко вздохнул отец, и на этой минорной ноте нам пришлось закончить разговор.
В комнате появился охранник отца — Тимур — боровоподобный мужик с лысиной, бородой и устрашающим шрамом в половину лица.
— Федор Николаевич, вы просили сообщить, когда Елецкий подъедет.
— Он уже здесь?
— Нет, с КПП передали, что его машина только что въехала на территорию поселка. Через минуты три будет тут.
— Отлично, спасибо Тимка. Можешь быть свободен, — а затем вновь перевел на меня взгляд голубых глаз, точь-в-точь таких же, как и у меня. — Пошли, встретим гостя дорогого.
Спустя минут двадцать мы расположились в просторной гостиной отца. Елецкий Михаил Петрович оказался крупным мужчиной, с четким пивным или язвенным животом, который он с гордостью нес впереди себя. Лысеющий, потеющий. Не противный, но и не вызывающий симпатию. Обычный такой мужик за полтинник, простой как три рубля, без понтов и левых выгибонов. Ел руками, смеялся открыто и с гордостью смотрел на своего сына Александра, с которым мы были примерно одного возраста. По разговору я понял, что как раз через подставные фирмы, оформленные на Елецкого-младшего, и проворачивались все левые схемы его отца. И теперь и моего тоже.