Рассвет полуночи. Часть I - стр. 2
Она кричала так, что уже не слышала собственного голоса. Это делало ее мучения еще более яростными.
Голова была готова взорваться от ужаса. Сердце колотилось, пытаясь пробить собой грудную клетку, которая сжималась в приступе удушья. Страдания заглушали разум, отдаваясь покалываниями в позвоночнике.
Боль ненадолго затихала, словно давала передышку. Затем возвращалась вновь.
За отпустившими ее спазмами последовала рвота.
Ноющая грудь требовала порцию воздуха. Но стоило сделать вдох, как ее накрыл следующий приступ.
Она чувствовала, как пересохло во рту, язык окостенел, потрескавшиеся губы разжались.
Со следующим вдохом из легких вырвался пустой гортанный звук и оборвался на хрипе. Способен ли человек вообще издавать подобные звуки? Застыв с полуоткрытым ртом, Сатин жаждала попасть туда, где не было страданий.
Вскоре она почувствовала, как земля засыпает лицо.
Темнота.
Земля, пропитанная кровью, сыпалась в открытый рот.
Темнота.
Ее грудь вздымалась от рвущихся наружу криков. Дышать становилось всё труднее и труднее, запас кислорода иссякал. Перед глазами снова замерцали круги из сгустков желтого и красного. Вернулась боль, удерживавшая девушку в сознании, но вскоре Сатин ее уже не чувствовала, лишь видела вспыхивающие огни, меняющие цвет.
Откуда-то издалека она услышала протяжный хриплый крик. И поняла, что этот крик – ее собственный. Кто-то снова включил подачу кислорода.
Захлебываясь отчаянием, она всё глубже погружалась во тьму. И Сатин унесло в измерение, где уже не было боли, жара и лютого холода.
* * *
Во рту ощущался привкус недавней рвоты, крови и земли. На зубах скрипел песок.
Голова и всё тело были болезненно тяжелыми, холод медленно проникал в каждую клеточку. Сатин не чувствовала рук и ног: они как будто были придавлены грузом. Ее тело, оцепеневшее и беспомощное, лежало в сырой темноте, словно застывающий цемент.
Сделав вдох, она спровоцировала новый приступ боли, которая жалила, подобно сколопендре.
Последовали спазмы.
Из горла вырвались странные звуки, похожие то ли на вопль болотной птицы, то ли на звериный стон.
Боль то затухала, то усиливалась, то исчезала, будто и не было. Но в какой-то момент возвращалась и была настолько невыносимой, что центр мозга, отвечающий за болевые ощущения, уже не подавлял ее. Сатин просила только одного: избавления от страданий. Смерти.
Она была парализована осознанием своей беззащитности. Не было сил бороться. Не было сил кричать. Но упрямая душа продолжала крепко держаться за это тело.
Наконец, Сатин потеряла сознание.
Сны, смешавшись с воспоминаниями, унесли ее в мир абсурда, постепенно переходящего в кошмары, которые с каждым разом принимали всё более реальные очертания.