Рассвет полуночи. Часть I - стр. 18
С детства Сатин была избалована вниманием взрослых и излишками богатой жизни. Она не была наделена от природы ярко выраженными талантами. Вернее, ее родители не отмечали их у своей единственной малышки. Миссис Харрис неоднократно говорила о везучести дочери, что, скорее всего, действительно имело место быть, так как Сатин и сама иногда удивлялась той легкости, с которой мир одаривает ее богатствами. Мистер Харрис говорил о стойкости ее духа и меркантильности во взглядах (как у его жены). Как же велика магическая сила родительских слов!
Сатин зачастую оказывалась в центре внимания. Ей нравилось быть объектом зависти и сплетен. С непередаваемым благоговением она принимала похвалу и не чуралась лишний раз выделить свою персону, пытаясь откусить при возможности более крупный кусок от пирога жизни. Тогда все становилось идеальным и не было необходимости показывать кому-то настоящее лицо. Тогда она была свободна (как ей казалось) и считала, что весь мир преклонил колено перед ее безудержными амбициями.
Убежденная в собственной исключительности, она старалась всегда окружать себя только людьми из привилегированного сословия с соответствующими связями – топовыми бизнесменами, миллиардерами, банкирами и воротилами предприятий – и выбирала их с той же расчетливостью, с которой акционеры приобретают ценные бумаги. Ведь она сама воспринимала мир как один большой рынок, где можно все купить, где у всего есть цена и нет ничего, что невозможно уладить с помощью денег. Она искала выгоду во всем, обыгрывая ситуации в свою пользу. Эта жилка передалась ей от отца.
Так сформировалось потребительское отношение и к людям. Она забирала от каждого то, что те могли ей дать. Затем переключалась на других, когда предыдущий источник был уже не так привлекателен. Она знала, что каждое новое знакомство закончится обидой и завистью (как бывало в большинстве случаев). Но Сатин это не волновало. Она могла «выпить досуха» тех, кто ей недавно улыбался и был в чем-то полезен. С некоторыми действовала крайне хладнокровно, пытаясь, в конечном счете, обесценить, а то и вовсе уничтожить.
Она спокойно забывала о договоренностях и обещаниях. Не придерживала общественные двери, которые с размахом обрушивались на идущих позади нее людей. Сатин Харрис охотно демонстрировала надменное отношение, когда другие рассчитывали на нее в том или ином вопросе. Отчего количество недоброжелателей росло как на дрожжах.
В близкий круг знакомых входили стойкие лицемерные «подруги», нуждающиеся в постоянном доступе на светские вечеринки (где могли без дополнительных трудностей самоутвердиться), и такие же расчетливые мужчины, предпочитающие в свободное от работы время налаживать финансовые и прочие дела. Что касалось более высоких чувств, то Сатин принимала за чудаков тех немногих, которые старались увидеть в ней нечто большее, чем внешний блеск дорогой скорлупы. Ведь она сама боялась заглянуть себе в душу, не желая увидеть то, что скрывала ото всех и, в первую очередь, от себя. Она жила словно с раздвоением личности.