Расстрельное время - стр. 54

Дорога была непривычно пустынной. Насколько хватал глаз, нигде – никого, ни телеги, ни лошади.

– Нам бы поворот на Владимировку не проскочить, – озабоченно сказал шофер.

Кольцов промолчал. Пригретый солнцем, он придремывал.

Они внезапно выскочили из-за невысокого скифского кургана – человек двадцать всадников, а сзади них, не слишком поспешая, катила тачанка.

Всадники мчались галопом, горяча себя и коней, и что-то устрашающее выкрикивая, палили в небо из карабинов. Стали разделяться надвое, пытаясь с двух сторон обойти автомобиль.

Тачанка выбралась на дорогу из вязкой степной почвы и тоже прибавила скорость. Ездовой кнутом стегал лошадей.

– Что это они? – с беспокойством спросил шофёр, не сразу поняв, что гонятся за ними.

– Прибавь ходу! – приказал Кольцов и, вытащив из кобуры маузер, положил его на колени. – Похоже, бандиты.

– Может, махновцы? – с надеждой спросил шофер. – Они и раньше тут по степи шастали.

– Какие махновцы? Махновцы на нашей стороне. Бандиты! Ты жми! Может, уйдем!

Шофер старательно давил на педаль газа, выжимая из автомобиля все, на что тот еще был способен. Двигатель вздыхал и захлебывался, но автомобиль нисколько не прибавлял скорости.

А всадники уже почти поравнялись с ними, и какое-то время мчались вровень. Было видно, как из-под лошадиных копыт отлетают комья грязи.

– Все, товарищ командир! – с отчаяньем выдохнул шофер. – Не получается быстрее!

Кольцов распахнул дверцу кабины, встал на подножку, закричал копошащимся возле «гочкиса» пулеметчикам:

– Ну, вы там! Почему молчите?

– З-заело, зараза! – отозвался пожилой пулеметчик и зло выругался.

Прозвенело боковое стекло, осколки разлетелись вокруг головы Кольцова. Несколько пуль громыхнули по дереву кузова.

Кольцов выстрелил по всаднику, пытающемуся выехать на дорогу. Видимо, пуля попала в коня, он резко остановился. Всадник перелетел через голову коня, но тут же вскочил. Конь тоже попытался подняться, и даже с трудом встал, но тут же снова упал на колени.

Бушкин выстрелил из карабина по приближающейся к ним тачанке. И заметил, что тачанка резко остановилась, а двое ее седоков засуетились. Кучер спрыгнул на землю и, похоже, стал суетливо выпрягать раненую лошадь. Бушкин перевел ствол на всадников и продолжил стрелять.

– Что, гады! Живьем захотели? – заорал он. – Да здравствует Парижская коммуна!

Внезапно ожил «гочкис». Несколько очередей прошумели над всадниками, никого не задев.

Новые очереди выбили из седел двух всадников, и пулемет снова смолк.

– Сраная Америка! – с отчаяньем выругался пулеметчик, вновь принимаясь копаться в заграничном нутре пулемета.