Расстрельное время - стр. 46
– Карета подана, ваше сиятельство!
Наскоро умывшись, Кольцов вышел во двор каховской гостиницы, в которую была превращена обыкновенная сельская хата со сволоком[18] и с пучками душистых степных трав, заткнутых за него. По настоянию Гольдмана Кольцов и Бушкин остались здесь ночевать.
Оглядев двор, Кольцов не увидел тачанки, которую с вечера обещал ему Гольдман.
– Ну и где же тачанка? – спросил Кольцов у Гольдмана.
– Да вон же! – Гольдман указал на стоявший в глубине двора угловатый, словно весь сколоченный из больших тарных ящиков, зеленый грузовой «фиат». В его кузове на высокой самодельной турели был установлен пятиствольный пулемёт «Гочкиса». Возле грузовика прохаживались трое красноармейцев. Один – весь в коже, с квадратными очками на кожаном шлеме – был, вероятно, шофер. Остальные двое – обслуга пулемета.
– Ну, зачем это! – Кольцов укоризненно посмотрел на Гольдмана и с иронией спросил: – Что? Броневик не сумели достать?
– Твое легкомыслие, Паша, порой меня удивляет. Видно, ни разу не клевал тебя в задницу жареный петух, – ворчливо сказал Гольдман. – Пойми, пожалуйста! Ты отправляешься в самый кипяток, и можешь там легко свариться. А я хочу, что бы ты даже не ошпарился.
– Но почему не тачанка?
– Не понравилась она мне… Сильно приметная, панская. На таких начальство ездит. С десятком верховых охраны. И то всякое случается…
– К сожалению, ни от нас с Бушкиным, ни от вас ничего не зависит. «Гочкис» зачем? – не унимался Кольцов.
– Для безопасности. И не зли меня, пожалуйста, Паша! Не расстраивай! – сердито выговорил Кольцову Гольдман. – На все случаи жизни, конечно, не застрахуешься. Но все же я буду чуть меньше волноваться, пока вы доберетесь до места. А у меня, учти, больное сердце. Мне доктор запретил волноваться.
Трое красноармейцев деликатно ждали, пока Гольдман с Кольцовым закончат разговор, и лишь затем по очереди представились. Тот, что в коже, назвал себя Артемом Кошевым, остальные двое пожилых были пулеметчиками, обслугой «гочкиса». Звали их Семеном и Савелием, и были они родными братьями.
– Ну что ж! Поехали! – шофер как-то сразу принял на себя командование экипажем. – Вы, товарищ комиссар – в кабину, – сказал он Кольцову и указал на Бушкина: – А ваш товарищ – третьим номером при пулемете.
– У меня карабин, – сказал Бушкин.
– Карабин – вещь хорошая, а все ж пулемет чуток получше, – уже стоя на подножке «фиата», сказал Кошевой. – Будем надеяться, обойдемся без шума.
Автомобиль легко задрожал, ожидая, когда все члены экипажа займут свои места. Кошевой отдал ещё какие-то указания пулеметчикам. И они выехали со двора гостиницы.