Расстояние - стр. 40

Теперь ему те дела, что навалились на него после женитьбы, рождения первого и второго ребёнка, их количество и содержание, казались просто смехотворными, новое дело требовало совсем иного участия. Поначалу он сутками не вылезал из офиса, открытого в старом особняке в центре города, там спал, там ел (жена и мать носили еду), домой приходил ночью, чтобы принять душ и в лучшем случае вздремнуть пару часов. Ради чего он всё это делал, у него вопросов не возникало, в те редкие минуты, когда он видел семью, любимую Аню, подрастающую, высокую для своих лет и немного нескладную Свету, учившуюся в школе на одни пятёрки, малыша Аркашку, всегда радовавшегося отцу и в отличии от большинства мальчиков не скрывавшего своих чувств, постоянно чего-то лепетавшего и тащившего к себе в комнату, чтобы показать очередную купленную мамой игрушку, имевшиеся теперь в их доме в изобилии, Геннадий Аркадьевич испытывал такой прилив сил, каким бы измождённым ни был, что совершенно не помышлял задуматься о себе самом. Потом, конечно, полегчало, сложилась определённая система, от таких титанических усилий не сложиться она не могла, он стал больше времени проводить с семьёй, чаще бывать в отпусках, они выезжали заграницу и не только на море, но и в европейские столицы, где чувствовали себя уверенно и комфортно. Казалось бы, Анна должна была чувствовать себя счастливой, ведь имела много друзей, некоторые из которых могли считаться настоящими, семью, доступ в хорошее общество, возможность путешествовать и набираться новых впечатлений, наконец, относительную молодость, однако многое из этого являлось заслугой денег её мужа, с которым за несколько лет, как ей казалось, они успели окончательно отдалиться. Женщина всерьёз относилась к данному выводу, убогий уклад прошлой жизни хоть и потерял наличную достоверность, но вытравить его из головы оказалось невозможным.

Прогнозируемый успех Геннадия на новом для всей страны поприще имел благотворное влияние и на родных. Они за него радовались, Аркадий Иванович даже начал испытывать некое подобие гордости за непутёвого сына, но, как опытный человек, довольно сдержанно, а мать Анны, успевшая за несколько лет сильно одряхлеть и прежде совсем не отличавшаяся простотой нравов, скорее, наоборот, при каждом удобном случае, будь то в очереди в магазине или на лавочке в сквере, доставала из сумки его фотографию и рассказывала совершенно незнакомым людям, какой у неё зять. На всех, кроме жены. Она привыкла быть лучшей половиной их пары, ранее испытывая удовлетворение от того, что её муж занимается чепухой в безвестной конторе, будучи сама невостребованной. Теперь же и за эту соломинку ухватиться она не могла. Но, что интересно, со временем умонастроение самого Геннадия стало ближе к умонастроению жены нежели остальных, он понимал, что они не видят ситуации изнутри, не знают, что стоит за успехом, и это, как ни странно, оказалась одной из тех немногих вещей, которые ныне связывали его с Анной.