Расследование. Насморк (сборник) - стр. 50
– Когда я его поднял, он уже остывал. Дико мяукал.
– А где вы его нашли?
– Возле гроба. Сидел… на венке.
Грегори прикрыл глаза. Открыл их, поглядел на кота, накрыл его газетой и отнес на подоконник.
– Надо будет прихватить его, произвести вскрытие или что-то в этом роде, – буркнул он. Потер лоб. – Зачем вы его взяли?
– Из-за кошачьих следов. Вы не заметили их, не так ли?
– Нет.
– Потому что их не было, – пояснил комендант. – У меня был только фонарь, но я все хорошо осмотрел. Этот кот не оставил на снегу никаких следов.
– Так откуда же он взялся?
– Не знаю. Наверное, он уже был там. До того как пошел снег.
– А когда он пошел?
– После одиннадцати. Или немного позже, можно узнать поточнее.
– Хорошо, но как он туда попал? Может, он сидел там все это время?
– Вечером его не было. Стикс дежурил до трех. С одиннадцати до трех. Да, именно в это время.
– Этот Стикс… открывал дверь?
– Открывал, когда пришел. Он невероятно дотошный. Заступая на смену, он хотел выяснить, все ли в порядке. Я спрашивал его.
– Ага, вы думаете, что кот тогда и проскользнул?
– Да, я так полагаю.
Вошли Томас и Уилсон.
– Готово, господин инспектор. Все выполнено. Коллз повез доктора на станцию, сейчас вернется. Поехали?
– Да. Положите это в багажник. Сёренсен получит дополнительную работу, – не без злорадства произнес Грегори и протянул коменданту руку. – Благодарю вас. Если это будет возможно, я хотел бы, чтобы Уильямса перевезли в лондонскую больницу. Прошу меня известить, если что случится, хорошо?
Они спустились вниз. Грегори взглянул на часы и изумился – полдень миновал. Он порядком проголодался.
– Перекусим? – обратился он к остальным.
Рядом был небольшой ресторанчик, вроде бара, с четырьмя столиками. Когда усаживались, подъехал Коллз.
Уилсон позвал его. Сержант, оставив машину на улице, присоединился к ним. Ели молча. Фотограф подкрутил свой черный, чересчур элегантный ус и заказал пиво.
– Выпьете, господин инспектор?
Грегори отказался. Сержант тоже.
– Я за рулем, – напомнил он.
Когда вышли на улицу, было около двух. По придорожным канавам текли мутные ручьи, весь снег превратился в грязную жижу, совсем немного серого льда поблескивало на крышах. Грегори неожиданно захотелось вести машину. Коллз сел рядом с ним, остальные – сзади. Тронулись, взметая фонтаны талой воды. Грегори взглянул искоса на сержанта (может, он против быстрой езды, как-никак отвечает за машину), но Коллз поглядывал через боковое стекло с сонным выражением сытости. Грегори прибавил газу. Водил он недурно, но, по собственному суждению, слишком резко. Он сожалел об этом, ибо жаждал обрести безмятежную самоуверенность и невозмутимое спокойствие настоящего водителя. Это ему удавалось, пока он об этом думал. Покрышки пронзительно шуршали, за несколько минут стекла покрылись тысячами темных восклицательных знаков. За Уимблдоном на шоссе стало тесно. Грегори так и подмывало включить сирену: приятен мгновенный эффект, открывающий свободный проезд. Но ему было совестно; в сущности, спешить было некуда. Меньше чем за час они добрались до Лондона. Уилсон и техник отправились в лабораторию. Грегори хотел заглянуть домой, сержант подбросил его. Когда машина остановилась, Грегори, вместо того чтобы вылезти, угостил Коллза сигаретой, закурил сам, а потом спросил: