Рассказы, военные песни сборника «Солнце и щит» - стр. 2
Тогда она сказала сыну, лежавшему у нее на руках: «Пойдем, мой маленький Ханс! Ты больше не должен голодать и мерзнуть, мы пойдем к папе!» «Пойдем к папе…» – сквозь сон пролепетал младенец, и его головка склонилась. Тогда женщина собралась с духом в своем отчаянии, покинула проселочную дорогу и зашагала через поля и леса. Там она знала тайное место, где голые буковые деревья на лесном просторе склонялись над тихой гладью озера, глубину которого на всей человеческой памяти никто не мог измерить. Несколько мгновений, которых как раз хватало для того, чтобы прочесть «Отче наш», она стояла на заснеженном краю обрыва. Затем она еще крепче прижала сына к себе, прыгнула и почувствовала, как холодные воды сомкнулись у нее над головой. Некоторое время женщина еще боролась, потом она на протяжении нескольких мгновений ощущала благодать в своем бедном сердце, но в конце концов лишилась чувств. Не зная, сколько времени прошло, она пришла в себя, и воспоминания то приходили к ней, то убегали от нее, словно бестолковые собаки. Наконец, к ней пришло осознание того, что она только что сделала и пережила, и она очень удивилась.
А удивилась она тому, что ее cынишка тихо лежал у нее на руках, погруженный в безмятежный сон, словно ему ничего не было известно о жизни, смерти и страданиях последнего часа. Мягкие, теплые туманы струились у нее перед глазами и пеленой укрывали все вокруг. Бедная женщина напрягла чувства, чтобы увидеть хоть что-то сквозь завесу, которая, казалось, простиралась все дальше вверх и вглубь, становясь при этом все плотнее. Этот туман обволакивал ее приятным теплом, как хороший сон. Тут она поднялась, и сиротка у нее на руках проснулся. Сразу же он начал тянуть свои розовые ручки и кричать, одновременно плача и ласкаясь: «Папочка! Папа!». Его пронзительный крик утекал в густой туман. И посмотрите-ка, теперь мать тоже заметила серую фигуру, которая неподвижно стояла у ее ног, словно страж. Однако этот человек не был ее мужем. Он был одет точно так же, как и ее покойный супруг, ушедший вместе с армией кайзера навстречу войне и страданиям. Только его мундир серо-полевого цвета выгорел на солнце и истрепался от дождя, словно опаленный жаром чужих и далеких земель и омытый многочисленными свинцовыми дождями и водами потоков, пересекаемых вброд. Разъеденные ржавчиной пуговицы с изображением королевской короны выделялись на потрепанном сукне. Кожа высоких сапог изорвалась и приобрела землистый оттенок, а на коленях материя была стерта, как если бы этот человек полз по гальке и гравию или же должен был стоять на коленях на твердом камне.