Рассказы проходимца - стр. 9

Наступили лихие девяностые годы. Сочи, славившийся артистической и культурной тусовкой изменился. Внешне все было пристойно, но уже все было по-другому. Первыми приехали Люберецкие. Заявились в «Жемчужину», говорят, мы рэкетиры. Что такое рэкет тогда еще никто не знал. Заняли лучшие номера и взяли под контроль весь отель. Ходят такие качки, на концертах занимают лучшие места… Но музыку же все любят. На сцене кордебалет, я пою. Их главный после выступления меня подзывает к себе за столик. Говорит, ты вот эту песню можешь спеть? Я говорю, могу. А эту, спрашивает, можешь. Я говорю, могу… А рок-н-рол, спрашивает, можешь. Я отвечаю, могу… В ресторане чего только не заказывали, и я все пел. Иначе нельзя. Все мировые шлягеры, армянские, грузинские, еврейские, на английском языке. Давай, говорит, вместе споем. Выходим с ним на сцену, музыканты заиграли, мы спели дуэтом. Отошли к бару, стоим разговариваем. А вокруг нас ходят качки – его охранники. И тут приходит Ирочка. И на него как гаркнет: «Ты чего его спаиваешь?» Все притихли, замолчали. Ирочка ничего не боялась. Многого насмотрелась. Он спрашивает меня: «Это кто?» Я говорю: «Жена». Он говорит: «Позвать этих… Сашу, Лешу». Это администратор и еще один из руководства. Те прибежали. Он говорит: «Ну-ка поставить стол в центре…» Там у нас была сцена и перед ней такой круг, где варьете танцевало, и посетители. Накрыли нам стол на виду у всех, и мы сели праздновать знакомство. После этого заезда рэкетиров в «Жемчужине» появились блатные и воры. Репертуар изменился. Стали заказывать «Мурку» и разные блатные песни – пошел блатняк. Культурный центр город Сочи превратился в большую малину. Приходилось петь низкопробные песни, ладить со всеми ворами и разруливать ситуации. У меня в оркестре был такой крутой парень. Мы его звали Петушок. У него на голове такой гребень, чубчик, был выстрижен. Мы сидели за столом и один блатной к нему обратился: «Петух…» Тот взял со стола вазу и ему ей по голове. И дальше пошли разбирательства. Все стало круто и резко. За слово могли убить. Я все разруливал. Мне предлагали стать вором в законе. Я отказался – зачем мне все это. Один появляется пассажир… Пассажиром мы называли людей, которых берешь сажаешь и везешь, куда надо. Приехал из Якутии и привез пакет с необработанными алмазами. Где он его взял, не знаю. Говорит мне, купи или помоги скинуть. Я не знаю, как ему помочь и что с этим всем делать. Ювелиры так могли бы помочь. Но ювелиров у меня знакомых нет. Надо кого-то искать. Посидели, поговорили. Тот говорит: «Понесу в скупку». Я же знаю, что если ворованное несут в скупку, то потом их берут. Я в это время уже в Европу мотался. Предложил ему поехать со мной. Отвез его Голландию, привел в ювелирную мастерскую, при которой была скупка. Там один русский работал. Я это знал. Подвел его к двери, открыл ему дверь, завел и ушел. Не знаю, чего там дальше было.