Рассказы по истории Древнего мира - стр. 99
– Гиганты и боги! – повторил Митридат, словно прозрев.
Наблюдения, мысли, чувства – все, почерпнутое из путешествия, нет, из жизни, – казалось, выплеснуло из него и застыло в этих мраморных фигурах. В мире нет сыновей, отцов, матерей и братьев. Есть лишь гиганты и боги. Между ними не прекращается схватка! Нет жалости и сострадания! Быть втоптанным в землю или занять Олимп!
Митридат напрягся, как лев перед прыжком. Но в это мгновение на плечо опустилась рука, и царь очнулся.
Площадь была пуста. От деревьев и статуй ложились резкие тени. Камни Пергама жгли подошвы.
– Учитель, – проговорил Митридат, – тебя ожидает богиня Клио со своими жаждущими прикосновения каламоса свитками. Меня – Арес, или Марс, как его называют ромеи.
Он сорвал с пальца перстень и молча передал его философу.
– Спасибо, царь, за этот дар, – произнес Аристион, зажимая перстень в кулаке. – Я буду писать историю, чувствуя прикосновение твоей руки.
Митридат, кажется, не слышал этих слов. Взгляд его уже нащупал где-то за горами родной Понт и лежавшие за ним скифские степи. Там было его воинство, сыновья Земли – гиганты.
Колебание
Действие рассказа относится к III в.
Модест уже готовился ко сну, когда постучали. Дверь сотрясалась от ударов. Накинув на себя одеяло, он поспешил в вестибул и услышал голос:
– Открой, ради Христа…
На пороге стоял Аполлоний. Бледный, в сбившейся тоге, беззвучно двигающий губами, словно бы не находящий слов.
– Что стряслось? На тебе нет лица. И откуда это «ради Христа»? Ведь еще вечером ты говорил «мой Геркулес»!
– Иду я от тебя домой, – начал Аполлоний дрожащим голосом. – Решил бережком пройтись. Вижу, рыбаки тянут сеть. Вспомнил я твой живой рассказ о галилеянине на Генисаретском озере и остановился посмотреть на рыбаков, наверное, уже христиан, как вся чернь. И вдруг один оборачивается, и я вижу на лбу у него терновый венец со следами крови на шипах. И я вспомнил другой твой рассказ о Савле, ставшем Павлом, о чуде, заставившем его, гонителя веры Христовой, обратиться в христианство. Слушая тебя и уважая, как друг, твои убеждения, тогда я не показал виду, что я думал о подобных чудесах. Ведь в истории нашего Ливия их можно отыскать сколько угодно. В самом начале ее он рассказывает о матери близнецов Рее Сильвии, которую затащил в пещеру какой-нибудь негодяй, она же потом объявила, что это был сам бог Марс. «Знаем мы эти чудеса задним числом, – думал я. – Конечно, бывает такое, но с людьми невежественными или тронутыми умом. Не со мною же?» И вот оно случилось со мной. Прости меня, Модест. Но я не мог дождаться утра. Я больше не могу называться Аполлонием. Дай мне христианское имя. Прими в истинную веру.