Рассказы по истории Древнего мира - стр. 24
– А что будет с персами? – спросил Пифагор.
– Их судьбу решит наш малый совет. Скорее всего, обменяют на наших корабельщиков, захваченных в Египте.
К мостику по одному повели пленных персов. Удалились командующий и его свита. К Пифагору подошел кормчий.
– Так вот почему тебя интересовал день Мелькарта. Теперь я понял… Ты воспользовался священным судном как своим посыльным. Мы же на это не решились.
Три дня спустя Пифагора как наварха дружественного флота торжественно принимал малый совет Картхадашт. За длинным прямоугольным столом сидели советники, с каждой стороны по четырнадцать. Пожилые люди в пестрых одеяниях. На пальцах, а у кого и в носу – золотые кольца. Двойные подбородки. Лысины. Седины. Умные, проницательные глаза устремлены к двери из черного дерева, украшенной серебряным гербом Картхадашт.
Двери распахиваются. На пороге муж в пурпурном одеянии, подпоясанном ремнем из витых золотых нитей, суффет Картхадашт Абдмелькарт и человек, прекрасный, как изваяние эллинского бога, но в потертом дорожном гиматии и босой, – Пифагор.
Шарканье ног, шелест одежд, удивленные возгласы. Все встают. Вошедшие подходят к узкой стороне стола и опускаются на сиденья из слоновой кости. Советники садятся.
Суффет представляет гостя Картхадашт как человека, оказавшего государству услугу, сумевшего известить наварха о возможности захватить без боя флот, который, окажись он в руках у Камбиса, закрыл бы доступ в город с моря, нарушил бы торговлю и доставку продовольствия, а тем временем берегом из Египта двинулись бы несметные персидские полчища, пред которыми не могло устоять ни одно царство, ни один народ.
Пифагор, слушая вполуха, оглядывает зал, великолепное убранство которого соответствует славе и богатству города, создавшего могущественную морскую империю. На стенах поблескивают серебряные чеканные блюда и чаши (три им подобных он изготовил сам и отвез в подарок египетским жрецам), пластины, инкрустированные золотом севера – янтарем, ожерелья из драгоценных камней и раковин неведомой формы, шкуры каких-то животных удивительного рисунка.
– Как вы видите, – говорит суффет, – сегодня в зале нет толмача, который бы переводил сказанное мною гостю. Он в этом не нуждается, ибо превосходно изъясняется на нашем языке.
В зале оживление. Ведь из-за вражды с эллинами Сицилии недавно запрещено изучение и использование в общественных местах эллинского языка, а суффет, подписавший этот закон, привел эллина, говорящего по-финикийски.
– После окончания церемонии, – заканчивает суффет, – наш гость собирается сказать нам несколько слов.