Рассказы по истории Древнего мира - стр. 17
И приказал Камбис финикийцам прислать ему все свои корабли, военные и торговые, для похода на Картхадашт, она же была апойкией[17] главного из финикийских городов Тира, и воевать со своей дочерью финикийцы отказались наотрез. Камбис был не настолько безумен, чтобы не понять, что воевать силой не заставишь, а лишиться поддержки финикийцев означало вообще утратить свой флот, на котором те были кормчими и матросами.
И тогда вспомнил Камбис о зяте и союзнике Амасиса Поликрате и отправил ему грозное послание: «Я – Камбис, царь великий, царь царей, повелеваю тебе прислать мне сорок триер с командой для войны с собакоедами картхадаштцами. Раньше ты был союзником врага моего Амасиса. Теперь же царь Египта – я и требую от тебя немедленной присылки кораблей по справедливости. Если же ты этого не сделаешь, то будешь посажен на кол, а подданные твои превращены в рабов».
Зная, что финикийцы, отказавшиеся воевать со своими поселенцами, от помощи Камбису в войне с Самосом не откажутся, Поликрат тотчас же разослал наемников, критских лучников и скифов, по всему острову для сбора корабельной команды и гребцов; триеры же у него имелись. И поднялся над Самосом плач, ибо брали молодых и пожилых, особенно же тех, кто был несдержан на язык или проявлял недовольство. Если же их не находили, хватали их отцов и матерей, загоняя в корабельные доки как заложников.
Зная об этом, Пифагор решил объясниться с отцом:
– К нам вот-вот явятся и, не отыскав Эвнома, уведут тебя и мать. Я решил объявиться Эвномом. Лучники здесь никого в лицо не знают и берут по списку.
– Не делай этого! – взмолился Мнесарх, обнимая Пифагора. – Мы с матерью едва обрели тебя и вновь потеряем. Ты погибнешь! Какой из тебя моряк и вояка!
– За меня не надо бояться. Конечно же, я никогда не ходил под парусами и не держал в руках оружия. Но кое-чему научился и сумею постоять не только за себя. Вскоре я вас отсюда заберу, и мы уже больше не расстанемся.
Греческий корабль. Аттический чернофигурный сосуд. Около 520 г. до н. э.
Но отец, кажется, не слышал Пифагора или воспринимал его слова лишь как желание успокоить.
– А почему бы тебе не сходить к Поликрату? Он же тебя помнит…
– Поликрат, как любой тиран, – свинья, лишенная памяти и благодарности. Да и после кончины своего тестя он потерял равновесие и не предвидит последствий своих действий.
– А может быть, от лучников откупиться? – не унимался Мнесарх.
Пифагор пожал плечами:
– У тебя есть золото?
И в это время дверь задрожала от ударов.
– Спокойно, отец, – сказал Пифагор. – Я открою.