Рассказы - стр. 3
Такое сексуальное возбуждение не с чем было сравнивать. Это было как сильнейший наркотик, который он по недосмотру своей судьбы получал очень редко.
Закончив, он откинулся на спинку и засмеялся. Он был счастлив. Ради этого стоило жить! А потом он опять посмотрел в зеркало бокового обзора и увидел, как где-то там, над дорогой, поднимается чёрный столб дыма. И он опять возбудился. Сегодняшний день для него явно удался. Он не торопясь выбрался из кабины, обмочил заднее колесо фуры, а потом, счастливо улыбаясь, поехал домой.
Он
Он сидел за столом и катал пальцами по столешнице карандаш. Руки у него жили своей жизнью, вот сейчас одна из них задумчиво перекатывает карандаш. А недавно правая рука его напоила, взяла кружку, наполнила её из-под крана водой и напоила его. А ещё до этого руки его кормили, а может, и нет… Он не помнил: ел он вообще что-то последнее время или нет. Ему это было не интересно. Он, наверное, не жил, живой человек знает, что у него живое сердце, положив руку на грудь, он может его
даже почувствовать. А у него сердце замерло, он его перестал осознавать в ту же самую секунду, когда ему сообщили, что его жена умерла. Она погибла в ДТП на дороге. Его время остановилось, оно вернуло его туда, где она ещё была!.. Была и улыбалась, и смеялась, и любила его.
Всё было сделано как надо. Он был сосредоточен и истерик не закатывал. Похоронил жену правильно, по православным традициям, так, как она и хотела, вернее, он думал, что она хотела бы, чтобы это было именно так! Его рука вдруг перестала катать карандаш, и он, встав, постоял несколько секунд, сжимая и разжимая кулаки. А когда понял, что вновь стал владеть своими руками, он подошёл к окну и улыбнулся своей жене, которая была где-то там… за окном… высоко, а потом он начал собираться на работу. Он понял, что теперь у него появилось дело, и оно не будет давать ему покоя. Он не верил, что его жена, которая всегда отличалась аккуратной ездой, выехала вдруг на встречку.
Он пришёл на работу и пока шёл по коридору отдела, чувствовал на себе сочувственные взгляды своих коллег. Он знал, что, если бы была какая-то другая ситуация, они бы ему помогли, но в этом!.. В этом были бессильны все, и он в том числе.
Он должен был пережить это сам, один. Он знал, что им было неловко из-за того, что с ним произошло такое горе. И это нормально, так и должно быть. И ещё он знал, что они, боясь признаться в этом себе, радуются тому, что это произошло не с ними. И это тоже нормально, он их за это не осуждал. Потому что ни один нормальный человек себе такого не пожелает. Он остановился перед своим кабинетом, на двери которого была закреплена латунная пластина с лаконичной надписью: «Старший следователь, подполковник…», постоял перед ней, словно раздумывая, стоит ли заниматься этим делом, а потом, решив, что стоит, отомкнул дверь и зашёл.