Рассказы для женщин - стр. 4

– Давай песни орать, испугается, матёрый, удерёт?

– Давай. Ты начинай.

– А что петь?

– Ну…, «Куда уходит детство»?

– Она грустная и не громкая, надо громче что-нибудь.

В лагере целыми днями крутили песни Аллы Пугачёвой, таким образом, репертуар пригодился. Мы заорали «Арлекино», перешли на «Миллион алых роз», добавили-таки про детство, очень уж расставаться с ним не хотелось, закруглились темой «Нам не страшен серый волк». Старались, одним словом. В лесу, не иначе от неожиданности, притихло, да и мы выдохлись, глотки не луженные; с ужасом вглядываясь туда, откуда веяло опасностью, чего-то ждали. Ветки раздвинулись, к нам вышла корова, а за ней – телёнок. Мы ошалело наблюдали за благодарными слушателями.

– Может, подоить? – неожиданно вопросила Венерка.

– Ты умеешь?

– Не-а.

– И я не-а.

– Чё делать станем?

– Не знаю.

– Это не бык?

– Точно корова, телёнок с ней.

– Давай спрыгнем, всё себе отсидела на железках.

Мы спрыгнули. Корове такая вольность пришлась не по душе. Посмотрев задумчиво, поняла, что концерт закончен, и двинула обратно в лес, телёнок разумно поступил также. Мы молча топтались, вслушиваясь в затихающие вздохи, хруст веток, после взглянули друг на друга и засмеялись:

– Вот так волки!

Венерка ещё поучающе пальчиком в сторону леса погрозила:

– У страха глаза велики!

Яркое впечатление из лагерной жизни пионерского детства связано с театральной деятельностью. В любой смене поощрялось стремление проявить себя с творческой стороны. В зрителях недостатка никогда не было, эпоха гаджетов даже Вовке-вруну в пророческом сне не спешила померещиться, поэтому пионеры не отличались оригинальностью, им, как древнему римскому народу, хотелось хлеба и зрелищ. Театральный кружок не по сердцу пришёлся жаждущей лавр режиссёра амбициозной девочке из нашего отряда. Она подбила близких по духу глупышек на постановку «Бременских музыкантов», столь любимых детворой нашего времени. Естественно, в подобной ерунде мальчики участвовать отказались, посему всю работу провернула девчачья часть нашего отряда. Проблем не возникло: костюмы сварганили из совместного гардероба, роли распределили, текст – тяп-ляп – сочинили. Я в свои 12 лет комплексами не страдала от слова «вообще», поэтому без сомнений согласилась на роль Трубадура; всем необходимым, на неискушённый режиссёрский взгляд, обладала: короткой стрижкой, хорошей памятью, громким голосом и шортами. Зачинщица театрального действия скромно отвела себе роль Принцессы. Однако, проблема возникла там, где не ждали. Трубадур по сценарию не мог не спеть хит хитов девчачьих душ – «Луч солнца золотого», конечно, сладким, нежным тенорком – без этого просто никак, никто не понял бы. Скоро, совсем скоро эти же продажные души поклонятся индийскому «Танцору диско», но Трубадур как первая любовь навсегда поселился в наших сердцах. Я, конечно, пела в хоре, абсолютным отсутствием слуха не страдала, но для сольной партии требовался какой-то иной голос – в общем, нет у меня такого. А вот у «мелкой» – невзрачной некрасивой девочки – оказался хоть и тихий, но нужный, да и слух идеальный. No проблем! Она споёт за ширмой, а Трубадуру останется лишь рот разевать, да театрально ручкой свою влюблённость демонстрировать. О, спектакль казался актёрам шедевром режиссуры! Полные апломба и ожидания заслуженного сногсшибательного успеха, мы намалевали афишу, и в нужное время в нужном месте узрели почти пол лагеря в зрительном зале. Сразу показалось, что костюмы чересчур примитивны: мой состоял из шорт и алой рубашки. Мама упорно стригла меня под мальчика, не желая возиться с длинными волосами дочери, которая, войдя в образ, играла в футбол, скакала по крышам гаражей, пробиралась в подвал и мечтала о профессии каскадёра. Правда, к 12 годам подростковая природа брала своё, кой чего уже округлялось, но я упорно притворялась незрячей. Расплата пришла, как водится, неожиданно. Сперва спектакль шёл как по маслу: текст никто не путал, чуть тушевались, но Принцесса с Трубадуром положение спасали – что и говорить, главные герои блистали артистизмом. Вот и петь пора. Отведя правую руку в сторону, я принимаю эффектную позу; устремив глаза на окно дворца, открываю рот. Наша Орфеечка за ширмочкой, и без того робкая, тихая, от волнения вовсе лишилась силы гласа, так что даже я в двух шагах не слышу ничегошеньки, а шушукающий непрестанно зал и подавно. Смотрюсь глупо: «разевает щука рот, а не слышно, что поёт». Пока одиночное хихиканье не переросло в дружный хохот, начинаю петь сама: пусть не Зыкина, но слова знаю. В наступившей гробовой тишине слышится задумчивый голос мальчика с первого ряда: «А у Трубадура сиськи». Я, конечно, не заслужила подобного комплимента, в 12 лет отрастила маленькие припухлости, но и того оказалось достаточно для стяжания лавр «голого короля». Весь театральный талант, жертвы, издевательства над голосом – ничто, если ты не соответствуешь образу. Но самое ужасное, понимание, что детство закончилось и я уже никогда не буду «своим парнем», я – будущая женщина.