Рассинхрон - стр. 23
– Так он всё-таки работал? Я думал – его просто не достроили.
– А почему его закрыли, что пошло не так? – поинтересовалась Аня,
– Тут бывают наводнения, но вода приходит не из моря, а спускается с гор – это целые потоки из-за дождей. И самое опасное наводнение было девять лет назад, в январе, тогда туристов с острова вывозили военные корабли, – рассказал Атхит, тщательно подбирая слова, – Домов очень много пострадало, а если через дом прошла вода, то там надо или всё делать заново или бросать, вот они его и оставили.
– А где ты русский выучил? – допытывались мы у нашего проводника.
– Во Владивостоке. И заметьте, я не называю его «Владиком». Я два года жил и учился в Университете экономики и сервиса.
– Но почему именно в России?
Атхит на мгновение замялся.
– Скажем так, меня туда отправила семья, фактически в ссылку, как вашего Пушкина и Лермонтова царь куда-нибудь подальше тоже отправлял.
– Ого, – сразу оживилась Аня, заинтригованная его знанием русской литературы и скандальностью биографии, – А что ты натворил?
– О-о, это длинная история, но, думаю, у нас будет время, и я её расскажу.
Больше мы его ни о чём не расспрашивали, но мне уже тогда стало ясно, что этот парень нас ещё удивит.
В коридоре, куда наша компания проследовала в поисках лестницы, стены оказались расписаны целыми фразами на английском. Мы принялись их рассматривать, хрустя сандалиями по высохшим листьям, натыкаясь на брошенные шланги, сорванную электропроводку и детали от разбитого кондиционера, читая тексты, многие из которых оказались достаточно философскими.
Мне встретилось высказывание о том, что «Уезжая в «бумажные города» ты никогда не вернёшься назад», которое отсылало к нанесённым на карты несуществующим населённым пунктам, как иллюзиям нашей жизни. Или, например: «Путешествуй тропами, где висит знак «входа нет», они часто приводят к таким драгоценностям, как это».
А в пустом пространстве у ведущих наверх ступеней мы обнаружили единственную надпись на русском языке, фразу «Это – там» с подписью на латинице «Джонатан Свифт».
Буквы были вписаны в круг, от которого расходилась аккуратно вычерченная «роза ветров» как на старых картах эпохи географических открытий.
– Это же эпиграф к роману Александра Грина, – сказал я, – Про человека, который умел летать.
А Аня замерла и отозвалась далеко не сразу. Её голос стал тише, в нём появилась дрожь.
– Это ж его почерк, он был здесь…
– Да ты что!
Я принялся изучать равномерно вычерченные лучи «розы ветров», но они не указывали какого-то конкретного направления, хотя всё высказывание в целом наверняка имело значение для человека, вдохновлённого путешествием.