Распутник - стр. 6

– Маркиз Нидэм и Долби.

Мелькнуло воспоминание многолетней давности – тучный мужчина с ружьем в руке идет по грязному полю в Суррее, а следом бегут хихикающие девчонки мал мала меньше, и у самой старшей из них голубые глаза, серьезнее которых Борн никогда больше не встречал.

Соседи его детства, третье семейство святой троицы суррейских аристократов.

– Моя земля у Нидэма? Каким образом он ее заполучил?

– Как ни забавно, выиграл в карты.

Борн не нашел в этом и тени юмора. Наоборот, от мысли о том, что Фальконвелл поставили на кон и проиграли в карты – опять! – его бросило в дрожь.

– Приведи его сюда. Нидэм играет в экарте. Фальконвелл снова станет моим.

Чейз удивленно откинулся на спинку кресла.

– И ради него ты снова поставишь все на кон?

Борн ответил мгновенно:

– Ради него я пойду на все, что угодно.

– Ты так считаешь?

Борн почуял неладное.

– Что ты знаешь такого, о чем не знаю я?

Брови Чейза взлетели вверх.

– Ты не сможешь просто забрать их назад.

– Почему?

Чейз колебался.

– Они идут с… кое-чем еще.

Холодная ненависть пронзила Борна. Он ждал этого десять лет – момента, когда сможет воссоединить Фальконвелл-Мэнор с прилегающими к нему землями.

– Идут с чем?

– Скорее с кем.

– У меня нет настроения решать твои загадки.

– Нидэм объявил, что бывшие земли Фальконвелла включаются в приданое его старшей дочери.

От потрясения Борн даже пошатнулся.

– Пенелопы?

– Ты знаком с леди?

– Прошли годы с нашей последней встречи – почти двадцать. Нет, шестнадцать.

Она была там в день, когда он в последний раз покидал Суррей после похорон родителей – в пятнадцать лет, выброшенный в новый мир без семьи.

Она видела, как он забрался в карету, и серьезный взгляд ее голубых глаз не дрогнул, когда она смотрела вслед карете, катившейся по длинной дорожке, ведущей прочь от Фальконвелла.

Она не отвела глаз до тех пор, пока карета не свернула на главную дорогу.

Он это знал, потому что тоже смотрел на нее.

Она была его другом. Это было в ту пору, когда он еще верил в друзей.

А еще она была старшей дочерью двойного маркиза, у которого денег было больше, чем человек может потратить за свою жизнь. И не существовало никаких причин, по которым она могла бы столько лет оставаться в старых девах. Ей давно полагалось быть замужем и иметь целый выводок маленьких аристократиков.

– Почему Пенелопе потребовался в приданое Фальконвелл? – Он помолчал. – Почему она до сих пор не замужем?

Чейз вздохнул:

– Было бы неплохо, если бы хоть один из вас интересовался делами светского общества вообще, а не только нашим ограниченным членским составом.