Распутник - стр. 33
– Ну нет, ничего у тебя не выйдет! – И резко повернул к себе.
Пенелопу захлестнула досада.
– Отпусти меня!
– Не могу, – просто сказал он. – Ты мне нужна.
– Ради Фальконвелла?
Он ничего не ответил. Это и не требовалось.
Пенелопа сделала глубокий вдох. Он ее компрометирует. Словно сейчас Средневековье. Словно она всего лишь движимое имущество. Словно сама по себе она ничего не стоит, а важна лишь земля, прилагающаяся к ее руке в браке.
При этой мысли Пенелопа замерла, испытывая горькое разочарование.
Он хуже всех остальных.
– Что ж, тебе не повезло, – произнесла она, – так как я уже сговорена.
– Не после сегодняшней ночи! – отрезал он. – Никто не женится на тебе после того, как ты проведешь ночь со мной наедине.
Вроде бы следовало ожидать от этих слов чего-то зловещего. Намек на опасность. Но они прозвучали как простая констатация факта. Он был худшим из распутников. Завтра ее репутация разлетится в клочки.
Он отнял у нее право выбора.
В точности как чуть раньше сделал отец.
Или как герцог Лейтон много лет назад.
Мужчина снова загнал ее в западню.
– Ты его любишь?
Вопрос помешал разгореться раздражению.
– Прошу прощения?
– Своего жениха. Воображаешь, что влюблена в него? – Слова прозвучали насмешливо, словно любовь и Пенелопа представляли собой совершенно смехотворное сочетание. – Витаешь в облаках от счастья?
– Это имеет какое-то значение?
Она его удивила. Изумление мелькнуло в его глазах, но он тут же скрестил на груди руки и поднял бровь.
– Ни в малейшей степени.
По кухне пролетел порыв холодного ветра. Пенелопа поплотнее закуталась в плащ. Майкл заметил это и пробормотал что-то резкое себе под нос – Пенелопа предположила, что подобные слова не используются в приличном обществе. Он снял пальто, сюртук, аккуратно сложил их и положил на край большой раковины, затем подошел к громадному дубовому столу, расположенному посреди кухни. У стола не хватало одной ножки, а в изрубленную столешницу был воткнут топор. В нормальной обстановке Пенелопа удивилась бы испорченному предмету мебели, но в этот вечер мало что можно было назвать нормальным. Прежде чем она придумала, что сказать, Борн выдернул топор и обернулся к ней. В свете фонаря его лицо казалось сплошными углами.
– Отойди подальше.
Этот человек привык, чтобы ему повиновались. Он не стал дожидаться и проверять, ослушалась ли она его, просто поднял топор над головой. Пенелопа вжалась в угол темного помещения, а он с силой обрушился на несчастный стол. От удивления она не могла отвести от него взгляда. У Пенелопы расширились глаза, когда свет фонаря выхватил его ноги и то, как шерстяные брюки плотно облегают мощные бедра. Она не должна замечать… не должна обращать внимания на такую очевидную… мужественность.