Распутин. Жизнь и смерть - стр. 78
В Историческом музее я читал последние письма героев этой истории – финал трагедии.
«Я умоляю Вас, – писала Марина Феликсу, – чтобы Николай не приехал теперь в Петербург… Полк будет подбивать на дуэль, и кончится очень плохо… ради Бога, устройте так, чтобы Ваш брат не появлялся в Петербурге… Тогда злые языки успокоятся, и к осени все уляжется».
Но Николай конечно же не согласился стать трусом – вернулся в Петербург. Если бы Феликс все рассказал властной матери, дуэлянтам не дали бы стреляться. Но Феликс… не рассказал. Сыграли роль понятия о чести? Или…
В его воспоминаниях есть странная запись: «Я… представлял себя предком… великим меценатом царствования Екатерины… Лежа на подушках, шитых золотом… я царил среди рабов… Мысль стать одним из богатейших людей России пьянила меня…» Но при жизни Николая он не мог стать «великим меценатом», ибо главным наследником юсуповских богатств был старший брат. Неужели «мысль стать одним из богатейших людей России» не только «пьянила», но и опьянила? И Феликс бессознательно последовал примеру своих ногайских предков, убивавших братьев и отцов в борьбе за власть? И оттого не сказал матери о готовящейся дуэли?..
Но все это только ужасные предположения. То, что было на самом деле, навсегда исчезло во времени.
Николай не сомневался в своей гибели. Он писал Марине в ночь перед дуэлью: «Последней моею мыслью была мысль о тебе… Мы встретились с тобою на наше несчастье и погубили друг друга… Через два часа приедут секунданты… Прощай навсегда, я люблю тебя».
Наступило утро 22 июня 1908 года… Дуэлянты стрелялись с тридцати шагов. Николай выстрелил в воздух. Мантейфель промахнулся и потребовал сократить дистанцию до пятнадцати шагов. И опять Николай выстрелил в воздух – не мог он губить оскорбленного им человека. И тогда граф прицелился и хладнокровно застрелил его.
Последнее письмо Николая осталось в юсуповском архиве, Марине его не передали. Осталось там же и ее письмо к Феликсу – тщетная мольба: «Феликс, я должна приложиться к его гробу… я должна видеть его гроб, помолиться на нем. Вы должны понять это, Феликс, и помочь мне. Устройте это как-нибудь ночью, когда все будут у Вас спать! Помогите мне пробраться в церковь, сделайте это для меня, сделайте это для Вашего брата!» Но он не сделал…
Зинаида Юсупова лежала в то время в горячке, приступы безумия будут мучить ее до смерти. А Феликс уже вскоре осматривал свои будущие владения. «Я всерьез воображал себя молодым государем, объезжающим страну», – вспоминал он.
Нелюбимая
Но оказалось, была еще одна жертва дуэли, еще одна женщина – на сей раз нелюбимая, но любившая. И навсегда сохранившая любовь к Николаю, воистину безответную, о которой тот при жизни даже не подозревал. Это была Муня Головина. В своем архиве Феликс сохранил и ее письмо. Она тоже хотела «припасть к гробу»: «Мне хотелось еще раз помолиться около него. Сегодня прошло две недели этого страшного горя, но оно все растет, не уменьшается, хуже делается на душе с каждым днем».