Распутин. Вера, власть и закат Романовых - стр. 123
Чтобы выступить против Распутина, Феофану потребовалась немалая смелость, но он готов был рискнуть своими теплыми отношениями с императором и императрицей, поскольку был убежден в своей правоте. Феофан не пострадал за свою честность. Да, в этом году на посту духовника Алексея его сменил отец Александр Васильев, но духовником императорской четы он оставался до 1914 года. В ноябре Феофан стал епископом Таврическим и Симферопольским. Хотя подобное назначение может показаться наказанием, на самом деле это не так. Феофан и Александра оставались близки и после ноября. Сам Феофан не воспринимал новое назначение как немилость. Как раз наоборот. Ему предстояло отправиться в Крым – их величества явно заботились о Феофане. Петербургский климат был очень тяжел для него, и было решено, что умеренно-южный климат пойдет ему на пользу. Во время поездок в Крым царские дети собирали для него ягоды, и он мог пользоваться автомобилем царя для поездок в горы.
Феофан старался не винить Распутина в том, как сложилась его судьба. В этом сыграли роль более мощные силы.
«Он не был ни лицемером, ни негодяем. Он был истинным человеком Божиим, явившимся из простого народа. Но под влиянием высшего общества, которое не могло понять этого простого человека, произошла ужасная духовная катастрофа, и он пал. А среда, которая этого добилась, смотрела на все крайне легкомысленно. Для нее это все было “шуткой”. Но в духовном отношении такое падение может привести к очень большим последствиям»>47.
Другими словами, Распутин был жертвой. И это довольно распространенная точка зрения: Распутин, простой русский мужик, погиб из-за общения с развращенной европеизированной столичной элитой. И подобная точка зрения не лишена оснований.
19. Пресса открывает для себя Распутина
Несмотря на скандалы в детской, салонные сплетни и кампанию Феофана, в начале 1910 года в России еще оставались люди, которые не знали, кто такой Распутин. Такие люди были даже в семье Романовых. Дядя царя, великий князь Константин Константинович (К.Р.), 1 февраля 1910 года писал в дневнике: «После завтрака Владыко [епископ Кронштадтский Владимир (Путята)] хотел со мной побеседовать; при этом была жена и Иоанчик. Епископ говорил по двум вопросам: о слухах про какого-то юродивого, Григория, из простых мужиков, введенного к Императрице А. Ф. Милицей и будто бы имеющего сильное влияние в домашнем обиходе Царицы. Меня несколько неприятно удивило, что Владыко коснулся совсем чужого нам вопроса, в котором весьма трудно разграничить, где кончается правда и где начинаются сплетни»