Распутье - стр. 6

Вкупе четыре года сделали из меня абсолютно другого человека, хотя мне исполнилось всего двадцать три – небольшая разница с теми девятнадцатью, когда я встретила Ваню, а я будто за это время переродилась. Я начала разбираться в видах шелка и позабыла, какова на ощупь синтетика. Я полюбила лошадей и разлюбила собак. Я могла играть одну мелодию на рояле по восемь часов кряду – и будто засыпала на это время. Иногда я звонила Вике, но со временем нам стало не о чем разговаривать. Она, удивив нас обеих, вышла замуж за простого инженера и бросила агентство. Но ее проблемы были будто из другого мира – как эпизод очередного сериала, немного надуманный и неестественный. И я ей теми же откровениями ответить не могла, поскольку у меня проблем не было вообще. По крайней мере таких, которые можно обсудить.

Некоторое время меня тревожил только один эпизод – он произошел незадолго до того, как мы отпраздновали третью годовщину. Я уже замечала, что при проблемах Ваня меняется: в такие дни он часто кричит на своих ребят, я его терпение на прочность не проверяла, предпочитая отсиживаться в комнате. Еще он в подобные периоды много пьет – разгонит всех, даже Кошу, сядет в гостиной на первом этаже, плеснет водки – выпьет, плеснет – выпьет. И так до тех пор, пока не осоловеет до невменяемости. Но ко мне в таком состоянии не подходил, исключение случилось только раз.

Он после каких-то затянувшихся проблем вернулся с гостем – уже на хмеле. Я вышла поприветствовать, и Ваня, как обычно, хвастался мною, как своим достижением. Незнакомца мне вообще забыл представить – настолько был пьян. Мужчина лет сорока сально ощупывал меня нетрезвым взглядом, и, стоило мужу это пристальное внимание заметить, как он попросил меня удалиться, чему я была только рада. Еще не хватало им петь и играть – Ваня мог об этом попросить, а я не нашла бы причин отказаться.

Они смеялись и пили до поздней ночи. Похоже, какой-то полезный человек. Но уже в четвертом часу утра дверь в мою спальню с треском распахнулась.

– Ваня?

Я подскочила, испуганно прижимая одеяло к груди. Ужасало то, что его странный гость ввалился в комнату вслед за мужем. Иван его ласково приобнял, направляя к моей кровати и пьяно спрашивая:

– Что, понравилась? Лизонька у меня такая, что не может не понравиться, верно? Ну, красавица моя, что же ты смотришь, как будто не рада меня видеть? – И снова гостю: – Понравилась?

– Красавица, Иван Алексеевич! Настолько прекрасная дама может украсить любую жизнь!

У него глаза какие-то странные, голубые, полупрозрачные и будто липкие. Они мажут по мне, раздевают, сразу до костей. Я это еще в гостиной заметила, как и муж. Но не представляла, что Иван захочет удостовериться, не показалось ли ему. И супруг начал говорить совсем немыслимое: