Расплата за спасение - стр. 25
Я почувствовала себя виноватой. Получается корова моя, а доить пришлось ему, чтобы бедное животное не мучилось, и мы могли его использовать. Это как-то несправедливо…
Я налила молоко в маленькую кастрюльку и поставила ее на двухконфорочную плиту. Если Клим захочет его попить, для начала надо молоко прокипятить.
Плита была чистой и не похоже, что ей часто пользовались. В стену возле плиты были вкручены крючки, на которых по ранжиру располагались: газовая зажигалка, поварской нож с широким лезвием, испещренным царапинами, шумовка и половник. Я включила газ и зажгла огонь под кастрюлькой.
Удружил Филипп, ничего не скажешь. Мог бы хоть немного меня подготовить и отправить для начала в деревню к своей бабушке в Белоруссию, пройти, так сказать, курс молодого бойца. Насколько я помню, у неё было несколько коз. Я бы потренировалась в дойке, в уходе за скотиной и немного привыкла к деревенской жизни. А теперь мне предстоит постигать азы животноводства и быт сельского жителя, прося помощи у Назара.
Подозреваю, что он не проявит ко мне милосердие и сегодняшний подвиг по избавлению животного от молочного бремени Назар больше повторять не станет, а как мне управиться? Ладно…
Я все могу! Я сильная! Я – боец!
Интересно, что же Филипп сделал для Назара такое, что друг обязался позаботиться о его семье? Если спрошу, наверняка ничего не расскажет.
– Может, все-таки пойдешь, переоденешься? Или для тебя норма ходить перед чужим мужиком в ночнушке? А может, опять за свое? Я же сказал…
Я быстро подскочила к Климу и закрыла ладонями его уши, зная, что сейчас скажет Назар.
И если поначалу мне стало неудобно после его замечания, то когда он решил произнести свою коронную фразу «Трахать тебя не буду», я захотела его придушить. Похоже, повторяя эту мантру, он сам себя огораживает от скрытого желания.
– Ты обалдел?
– Я бы никогда не сказал при отпрыске Филиппа крепкое слово, но и ты не веди себя как распутная девка. Прежде чем спуститься вниз, одевайся. Не надо думать, что ты дома, а вокруг евнухи.
Да я так запаниковала из-за этого топора, что и, не задумываясь о том, как выгляжу, выбежала на улицу. На голове, скорее всего, птичье гнездо, так как легла спать с мокрыми волосами, и на тело, конечно же, надета ночная сорочка времен позднего СССР, не показывающая ничего лишнего, даже ноги и те обнажены до икр. Распутной девкой здесь и не пахнет, скорее замордованной тяжким трудом по хозяйству крепостной крестьянкой. Похоже, что и такого затрапезного вида достаточно, чтобы у Назара начались определенные шевеления.