Расколдую тебя для себя. Начало пути, меч Моры. - стр. 24

- Что это было? Что это было? – услышали все грозный голос гнома. – Магическое испражнение! Вот что это было! Сколько раз говорить, нельзя жрать всё что не попадя!

- Сима! – развернувшись на сто восемьдесят градусов, закричала мэса Аднав и упёрла руки в бока. – Я предупреждала! Ещё раз услышу!

- Моё имя Мискам, и уже давно! Это что ты тут устроила? Какого ляда ты на рожон лезешь? Все вы бабы сначала натворите делов, а потом Мискама ругаете.

- Сима, правильно - дел! – исправила мэса.

- Она права, дел натворят, – влез в их разговор Тарум.

- Цыц!

- Умолкни!

- А тебя никто не спрашивал!

Хором сказали повернувшиеся в сторону шибко умного студента мэса Аднав, мэс Янав и гном Сима, то есть Мискам.

- Да я молчу. Вы лучше скажите, что тут случилось? Что с рэсом Наилимискамом и где его мэса Анеле?

- Если вы о том мэсе, что сейчас вон там валяется? Так он был вроде жив до вашего появления. Так, немного усталый был, но живой. А сейчас даже и не скажу, – ответил гном и остался стоять на своём месте, когда магическая троица поспешила проверить состояние мэса, которого почему-то называли рэсом.

Да и в розыскных листовках было указано, что он рэс.

«Неужто в магической типографии что-то напутали, или тут всё намного запутанней?» – призадумался гном, но вслух вопрос свой не задал.

Развернувшись, он пошёл в таверну, пыхтя себе под нос.

– Всё это ваше Мэсово дерьмо! Разбирайтесь сами. А вот она в безопасности, Мискам позаботился о ней! Хотя бы одну дурёху сберёг.

Да вот только дурёха оказалась не дурёхой, а разъярённым альбатросом в теле маленькой полярной совы. Возможно, так оно и было, нам не всё ведомо. Кто бы ни скрывался сейчас под личиной пернатого, он был дезориентирован и, следуя животным инстинктам, пытался найти выход - окно или что-то ещё, что дало бы ему чувство свободы.

Да только в комнате гнома окон не было.

Даже крылья толком расправить места не было, птица чуть ли не задыхалась в замкнутом пространстве, она металась от стены к стене и, ударяясь, ранила сама себя.

Но это не помешало птице маленьких размеров также нанести сильный физический ущерб гному. Он даже не успел толком снять мешок и выпустить птичку, как получил удар клювом по пальцам, а стоило ей избавиться от пут, как она с криком, больше похожим на крики чаек, налетела на бедолагу. А ведь он действовал из лучших побуждений! Поймал её, когда она чуть ли не сгорела, спасая Седого, посадил в мешок и унёс в укромное место, туда, где она была в безопасности и от других, и от себя.

«А то удумала, кидаться наперерез огненным шарам!»