Расеянство - стр. 40
–Вы шутите? – Земмельвайс был обескуражен словами главного врача. – Во-первых, его стоимость смехотворна, во-вторых, не так уж много его и нужно, а в-третьих, если от этого зависят жизни матерей, то о какой экономии здесь можно говорить?
Клейн мялся – собеседник видел это и не желал сдавать позиций.
–Если существуют объективные препятствия к моей деятельности, то сейчас самое время предать их огласке. То, что Вы сказали, звучит, простите, как бред. Здоровы ли Вы сами?
Клейн с ненавистью взглянул на него.
–Что ж, я буду с Вами откровенен. Вы намереваетесь сообщить всей Австро-Венгрии, а после – и всему миру о своем открытии, так? А это значит, речи свои Вы будете начинать примерно так: «Приехал я как-то раз в столичную больницу святого Роха и обнаружил повышенную смертность от сепсиса. Посмотрел на своих коллег и понял – какие же они дураки, что в 19 веке, когда хлорное обеззараживание с успехом применяется в другой части страны, да и во всем мире, не удосужились помыть руки и тем самым по сути отняли жизни у сотен женщин?!» Так? И что же после этого прикажете делать нам? В петлю? Или в тюрьму? Поругать честь клиники, честь профессии врача…
–Что Вы говорите, доктор Клейн?! О какой чести врача можно рассуждать, когда Вы впрямую отказываетесь от исполнения своего профессионального долга… в угоду каким-то мещанским соображениям!
–Это не мещанство, мой юный друг! Это жизненная необходимость сохранить жизнь и свободу людей, которых Вы обвиняете в убийствах! Получается, что жизни одних Вы собираетесь спасать за счет жизней других! А этого я, как главный врач, не могу допустить!
–Что же мне делать?
–Я разрешаю Вам применение антисептических средств в пределах клиники. Но если Вы растрезвоните об этом по всему миру, то можете смело покидать пределы больницы.
–Это Ваше окончательное решение? – помолчав немного, уточнил Земмельвайс.
–Да.
–В таком случае, прощайте. Нам не о чем с Вами говорить.
Хлопнув дверью, Земмельвайс покинул кабинет Клейна. Вернувшись на свое рабочее место, он стал собирать личные вещи – для себя он твердо решил, что смерти Коллечки ему достаточно, и проводить остаток дней в обстановке невежества, в темном царстве Клейнов и Хоффманов ему не с руки. Внезапно среди бумаг он натолкнулся на письмо. Оно было запечатано. Почему он не видел его раньше? Должно быть, проглядел среди утренней почты. Разрезав конверт, Игнац погрузился в чтение:
«Дорогой Игнац! Сообщаю Вам с великой благодарностью, что получил Вашу работу о снижении смертности среди рожениц за счет обеззараживания рук операционистов и ординаторов хлорной известью. Признаться, после прочтения ее несколько дней я был вне себя от восторга. Я не мог поверить, что мой дорогой однокурсник стоит у истоков открытия, которое способно вкорне изменить не только демографическую ситуацию, но и вообще всю картину медицинской жизни. Сравнительно недавно – две недели назад – я решился на свой страх и риск внедрить данную практику и в нашей клинике. Результаты превзошли все мои ожидания. Смертность снизилась с 20% до 1%, и то в указанный процент входили люди, больные хроническими заболеваниями. Получается, что родильная горячка и сепсис как причины смертей матерей остались в прошлом. И все – из-за, казалось бы, – малозначительного открытия, которое – в действительности – является революцией здравоохранения.