Расцвет и упадок цивилизации (сборник) - стр. 81

Сам ли комментатор додумался до того, что образ Пюизэ послужил моделью для Лантенака, но сходство обоих напоминает знаменитую загадку о селедке (висит в гостиной, зеленая и пищит…). Кроме чисто формальных сходств (высадка в Бретани, организация шуанов, получение помощи от Англии) подлинное сходство отсутствует: 1) Лантенак – старик, Пюизэ – 39 лет; 2) Лантенак – крайний монархист, Пюизэ – весьма умеренный и даже не смог вернуться во Францию после реставрации (умер натурализованным англичанином); 3) Лантенак стремился призвать англичан, Пюизэ высадился с французами, у Гюго же есть указание: «Мятежники идут в бой с криком: „Да здравствуют англичане!“»; 4) Пюизэ вовсе не был главой всего вандейского движения и особыми талантами не обладал.

Но если образ Лантенака не имеет сколько-нибудь подходящего реального деятеля в качестве модели, то для Говэна совершенно напрашивается прообраз в лице одного из привлекательнейших деятелей революции – Лазаря Гоша. Конечно, и тут есть расхождение: Гош не был дворянского происхождения, а вышел из низов и в подавлении вандейского движения он участвовал уже после термидора. Но в остальном поразительное сходство: 1) молодость Гоша – умер в 29 лет, по мнению некоторых, отравленный агентами Бонапарта; 2) пламенный революционный энтузиазм; 3) крупный военный талант (отчего его и побоялся Бонапарт); 4) самостоятельность в принятии решений, приводивших к победе, отчего он и попал в тюрьму и был бы казнен, если бы его не спас термидор (хотя он вовсе не был противником Робеспьера); у Гюго Говэн также вызывал неудовольствие его начальника Лешеля, который добивался теперь чуть ли не расстрела Говэна; 5) гуманность с пленными, резко выделявшая его из ряда республиканских военачальников: про Говэна Гюго пишет (слова Марата, стр. 142): «В бою мы, видите ли, тверды, а вне его – слабы. Милуем, прощаем, щадим, берем под покровительство благочестивых монахинь, спасаем жен и дочерей аристократов, освобождаем пленных, выпускаем на свободу священников». Симурден в беседе с Говэном прямо упрекает его, что пощаженные им враги сделались главарями банд.

Если образ Лантенака был надуман Гюго, то так же надуман был и его поступок. Ведь если бы даже было все так, как написано в романе, и Лантенак, видя горе матери, решил спасти детей, не было бы никакой необходимости в самопожертвовании: он просто передал бы ключи от железной двери матери и та, конечно, выполнила бы все это дело не хуже его, старика. Это все для романтики. Но поставим вопрос прямо: правильно ли поступил Говэн, выпустив после такого поступка старика, зная, что ранее пощаженные им шуаны сделались потом главарями банд? Мы знаем аналогичные случаи и из нашей революции: генерала Краснова выпустили на честное слово, а он потом возглавил контрреволюцию на юге.